И дело было даже не в ощущении вины, а в ужасе перед тем, что она позволила подвести себя к самому порогу смерти. Глория всегда гордилась своим здравым смыслом. В чем же было дело?
Не в любовных утехах. Не в состоянии ее ума. И определенно не в том, что историю Карлос рассказал весьма убедительную.
В скуке, решила Глория. Соединившейся с одиночеством. Обзаведись-ка ты хобби, сказала она себе.
Ей казалось, что она провела в Мексике год, а не пару дней. В Агуас-Вивас время выглядело совсем иначе, оно становилось там бесконечно медленным и бесконечно знойным.
А в Лос-Анджелесе уже почти наступило Рождество. Люди здесь либо весело щебетали, либо помышляли о самоубийстве. Либо и то и другое сразу.
Почувствовав себя немного оправившейся, Глория позвонила в школу и сообщила, что, к сожалению, вынуждена отказаться от вакансии. Она решила поискать работу иного рода. В какой-нибудь большой компании, где можно быть безликой и беседовать с коллегами, не обзаводясь среди них друзьями. Впрочем, и оставаться на такой работе до конца своей жизни она не собиралась.
Самое главное, чтобы работа не мешала ей учиться по вечерам. Она обратилась в несколько учебных заведений, готовивших медицинских сестер, попросила прислать ей бланки вступительных заявлений. Некоторые из этих заведений показались ей многообещающими.
— МИСС МЕНДЕС?
Воскбоун — не то расстроенный чем-то, не то испытывающий неуверенность в себе. То, что он позвонил, подумала Глория, свидетельствует о наличии у него определенной отваги. И настойчивости. Оказывается, под его пластмассовой оболочкой таится донжуан.
— Надеюсь, я вам не помешал.
— Нисколько, детектив. Я и сама собиралась позвонить вам сегодня вечером.
— Угу. Зачем?
— Я пересмотрела ваше предложение.
— Вы… пересмотрели?
— Правда, я уже очень давно не танцевала, — сказала она. — Вам придется дать мне пару уроков.
— Это… Спасибо. Вы серьезно?
— Да, — ответила она. — А как же еще?
— Рад слышать, мисс Мендес. Очень рад. Хотя я позвонил вам по другому поводу.
Теперь настал ее черед ощутить неловкость.
— О, — сказала она.
— Нет-нет, — заторопился Воскбоун. — Я благодарен вам за то, что вы решили изменить вашу политику.
— Политику?
— Относительно свиданий с представителями органов охраны правопорядка. Вы… пожалуй, это можно выразить так: вы сделали этот день удачным для меня.
— Ну да, — отозвалась Глория, подумав: наверное, мою политику и вправду следовало обновить.
— Я сочту за честь возможность показать вам основные па, — продолжал Воскбоун. — Люди нередко побаиваются танцев, в особенности латиноамериканских, в которых содержится элемент чувственности, отталкивающий тех, кто не желает самозабвенно отдаваться, если можно так выразиться, ритму танца. Но когда человек преодолевает начальную застенчивость…