— Шутите?!
— Нисколько не шучу. К тому же этим портфелем можно пользоваться всю жизнь, состариться, умереть, а он останется все таким же новым.
— Так из чего же он сделан?
— Из УПК. За этим изобретением еще до войны охотился один крупный иностранный концерн… Вот какая птица побывала в ваших руках, незадачливый полицай, а вам и невдомек! Ну уж теперь, — долговязый хищно ощерил редкие зубы, — теперь хватит с меня мотаться у них на побегушках! Теперь я сам стану диктовать свои условия!
— А я? — закипая злостью, прошипел Головня. — А обо мне ты, кажется, забываешь?
Долговязый опомнился.
— Почему же, заплатят и вам. Так где же он, этот Волчий Колодец?
— Не помню… — Головня небрежно стал свертывать самокрутку. — Не было здесь такого…
— Советую припомнить! Курить после будете.
Головня сжался под пристальным, удавьим взглядом долговязого, злобно сунул в кисет смятую газету и поднялся:
— Идем!
— О, это совсем другой разговор! Минуточку, нужно уничтожить следы.
Долговязый быстро собрал разбросанные по траве бумаги и вещи, вытряхнутые из портфеля, и сжег их.
Можно себе представить, что почувствовали негодяи, увидев на месте Волчьего Колодца пионерский лагерь! Сразу рухнули все их надежды.
А впрочем, может, и не все? Ведь Волчий Колодец, хоть и очутился за оградой, все же существовал. Нужно было только найти доступ к нему.
— Вы устроитесь в лагерь ночным сторожем, — приказал долговязый.
— Но там, вероятно, есть сторож! — возразил Головня.
— Устраним.
И в тот же день «неожиданно» запылала в селе Яблоневке хата старенького Карпа Даниловича, сторожа пионерлагеря, и для «деда Захара» открылась возможность устроиться на его место.
Разумеется, в этом был немалый риск, но не отступать же перед опасностью такому прожженному преступнику, особенно когда за каждым его шагом неотступно и угрожающе следил настойчивый напарник! К тому же долговязый был прав: косматая бородища и копна взлохмаченных волос на голове, искусно окрашенные в черный цвет, сделали Головню совершенно неузнаваемым.
Сначала все шло как по маслу: ночами «дед Захар» сторожил, а долговязый усиленно вытаскивал на поверхность и выносил в лес разный мусор, которым завалили колодец строители. Работа приближалась уже к концу, когда Сережа с товарищами едва не испортили все дело.
Дальше Головня почувствовал, что его, по-видимому, в чем-то заподозрил начальник лагеря. Если бы он знал, что этот приезжий учитель из лисичанской школы есть тот самый летчик, которого он, Головня, бил когда-то смертным боем, — никакие силы на свете не заставили бы его очутиться в лагере.