Еще один вопрос состоял в том, кто примет из рук мисс Джарвис бразды правления огромным отцовским особняком на Беркли-сквер. Бабушка, вдовствующая леди Джарвис, давным-давно удалилась в свои покои на третьем этаже и редко отваживалась на большее, нежели жалобы или критика. Мать Геро, Аннабель, была настолько слаба как телом, так и душой, что одной мысли о необходимости составить меню или договориться с торговцами было достаточно, чтобы баронесса с нюхательной солью в руке заковыляла к кушетке.
Требовалось подыскать матери компаньонку, которая сможет и присматривать за ведением хозяйства, и защищать ее милость от злобных выпадов супруга. Лорд Джарвис на дух не переносил глупцов, а психическая устойчивость баронессы всегда была, в лучшем случае, шаткой. Геро перебирала в уме возможных кандидаток, когда в библиотеке появился дворецкий с запечатанной запиской на серебряном подносе.
– Письмо от лорда Девлина, мисс Джарвис, – поклонившись, с бесстрастным лицом провозгласил он.
– Спасибо, Гришем, – она отложила перо, но подождала, пока дворецкий удалится, прежде чем сломать печать и развернуть сложенный лист. Сообщение оказалось лаконичным и деловым:
«Брук-стрит, 24 июля.
Я условился с архиепископом Кентерберийским о проведении церемонии в одиннадцать часов утра в четверг, в часовне Ламбетского дворца. Прошу сообщить, удобно ли Вам это время».
Подпись была простой и небрежной: «Девлин».
Геро некоторое время посидела, чувствуя поднимающееся из глубины души несвойственное смятение. Оказывается, рассматривать имеющиеся малоприятные возможности и выбирать кажущийся наиболее разумным образ действий – одно дело. А вот обнаружить, что тебя буквально швыряет в водоворот неотвратимой судьбы, – совсем иное.
В особенности, если судьбой является брак с таким мужчиной, как Девлин.
Решительно запретив себе раздумывать над всем, что повлечет за собой это замужество, Геро окунула перо в чернильницу и нацарапала однословный ответ: «Удобно».
Запечатав записку, баронская дочь поручила одному из лакеев доставить ее, а затем отправилась на поиски матери.
На древних, истертых плитах Вестминстер-Холла важничающие барристеры[18] и судьи в париках и мантиях группками проталкивались сквозь пестрые толпы покупателей, которые собирались возле тянувшихся рядами от входа в просторный высокий зал прилавков швей и модисток, торговцев писчими принадлежностями и подержанными книгами.
Несколько осторожных вопросов привели Себастьяна к лотку в середине восточного ряда, где худощавый мужчина средних лет, одетый в слегка поношенные замшевые бриджи, рубашку с рюшами и старомодный бархатный сюртук зеленого цвета, с задумчивой сосредоточенностью рассматривал тоненькую книгу в потрепанном переплете из коричневой кожи и мраморной бумаги. Лицо француза отдавало желтизной, а короткая стрижка жидковатых соломенных волос неудачно подчеркивала неестественно длинную шею и маленькую голову.