Сын погибели (Свержин) - страница 185

— Заговорщики… Гаврас… Что за вздор?! — Мысли Иоанна путались. — За кем осталась Матраха?

Глава 22

И создал Бог женщину. Существо получилось злобное, но забавное.

Из «Апокрифов»

Симеон Гаврас недовольно отбросил перо. Ему было сыро и неуютно, поэтические строки не лезли в голову.

Вдыхая ароматы роз
Я вспоминаю облик нежный.
Я полон тра-та-та-та грез…

Что можно вставить вместо «тра-та-та-та»? Вдохновенных? Я полон вдохновенных грез… Какая нелепая чушь эти «вдохновенные грезы»! Впрочем, девушкам подобная дребедень обычно нравится. А что дальше? Что же должно быть дальше! Например, о коже… белоснежной…

Симеон страдальчески поглядел на исчерканный лист, будто надеясь, что слова, подобно катафрактариям его турмы, заслышав голос командира, сами построятся в ровные блистательные ряды поэтических строк.

Но чуда не произошло. Гаврас вновь потянулся за пером, опустил его в чернильницу, несколько раз потыкал, очевидно, надеясь загарпунить вдохновение, да так и бросил. Пальцы турмарха сошлись в замок на затылке.

«Боже мой, какой ужас, — подумал он. — Адельгейда — милая, прелестная девушка… Она жила, не ведая горя, с отцом, собиралась выйти замуж за какого-то местного вельможу — все в ее жизни было просто и ясно. И тут появляюсь я, и мне предстоит разбить вдребезги этот уютный мир — для чего? Для того, чтобы дикий варвар, словно добычу своего беркута, заполучивший любовь всей моей жизни, напялил на голову императорскую корону? Какая несправедливость…» — Гаврас взял со стола неоконченную оду и поднес к свече. Пламя оказалось благодарным читателем, и скоро лишь пепел напоминал герцогу Сантодоро о терзаниях неразродившейся музы.

Он отряхнул пальцы и окликнул дремлющего у двери Брэнара:

— Я желаю проехаться, осмотреть здешние окрестности. Ты поедешь со мной.

— Как прикажете, мой господин, — негромко произнес старый воин. — Желаете взять еще людей или отправимся вдвоем?

— Хватит и нас двоих, — раздраженно ответил Симеон.

За городскими воротами он пустил коня в галоп и мчался так сломя голову, пока не почувствовал, что скакун начинает уставать.

— Куда мы едем, мой господин? — поинтересовался державшийся чуть позади Брэнар.

— Никуда. Я хочу согнать злость. Просто согнать злость.

— Чем вызван ваш гнев?

— Сложно объяснить. Я должен поступить так, как поступать не должен.

— Я этого и впрямь не пойму. Если не должны — не поступайте.

— Вот именно! Не поступать так, как я должен поступить, велит мне честь, и благородство, и… — Гаврас замялся, умалчивая слово «любовь», — и многое другое. Но есть интересы Империи. Ради них я должен пожертвовать тем, что для меня свято. Клянусь тебе, мой верный Брэнар, если бы сейчас из кустов выскочила шайка разбойников, я с радостью дал бы ей себя убить, чем испытывать эту муку.