– Боже мой… боже мой… боже мой…
– Вы подтверждаете, что это Татьяна Александровна Кораблева?
– А? – Сергей выпрямился и потер лоб. – Да, это она. Боже мой…
За время работы в «Шиповнике» мне приходилось видеть трупы часто, и я не то чтобы привыкла, но перестала реагировать остро. Можно сказать, что сейчас я была сосредоточенна и деловита. И даже в состоянии думать. И формулировать вопросы. Вот, например, лежит на полу тело убитой женщины, а крови нет. Странно. Кораблеву что, отравили? И почему она без платья?
В этот момент Гошка чувствительно ущипнул меня и прошипел:
– Не спи.
Я вздрогнула и по-школьному подняла правую руку:
– Евгений Васильевич, а как ее убили?
– Задушили, – почти любезно пояснил Сухарев.
Я уже упоминала, что ко мне он относится неплохо и всячески подчеркивает это. Особенно когда Гоша рядом.
– Сначала оглушили сильным ударом в висок, а потом задушили.
– Задушили, – сипло повторила Ларикова и поднесла ладонь к горлу. Бледность ее уже отдавала синевой.
Елена перевела взгляд на Пашу, который в разговоры не вступал, а занимался отпечатками пальцев, несколько секунд тупо смотрела на него, потом покачнулась, зацепила рукой стенку, громко всхлипнула, снова качнулась, попыталась опереться о стол, неловко схватилась за лежащую на краю дамскую сумочку, не удержалась и сползла на пол.
– Ну что такое? – Сухарев шагнул вперед, подхватил ее под мышки и потянул вверх. – Костя, помоги. Видишь, плохо женщине.
Костя и частично очнувшийся от потрясения Лариков перехватили у него Елену и приподняли над полом. Она обвисла в их руках, словно тряпичная кукла. Сергей растерянно оглянулся, спросил почему-то у меня:
– Куда ее теперь?
Я пожала плечами – комната Валика Кораблева не была приспособлена для дам, склонных к обморокам.
– На кровать, наверное.
Кровать представляла собой крайне убогое и неопрятное сооружение, но не держать же Елену на руках, пока она не очнется.
Нам с Гошей пришлось прижаться к стене, чтобы Костя с Сергеем смогли развернуться и подтащить Елену к кровати. Они опустили женщину на грязную простыню – покрывало отсутствовало, – и Костя проворчал:
– Тяжелая какая. А на вид не скажешь.
Сергей только вздохнул, а Сухарев напомнил:
– Без сознания человек всегда тяжелее.
В его голосе, неожиданно для меня, прозвучало почти человеческое участие. А вот Паша, парень, насколько я его знаю, славный, заметил раздраженно:
– Что за народ эти бабы? Падаешь ты в обморок, ну и падай себе аккуратно, не маши крыльями, как курица! Ведь все вокруг залапала, что смогла! Ритка, ты хоть за руками следишь?