— А ты меня не обманываешь? — спросил он подозрительно. И тут же сам рассмеялся своему тону: — Не сердись, Танька! Это я от неожиданности.
— Ты рад?
Он подхватил меня и закружил по комнате:
— Я рад, я рад, я рад! Ты даже не представляешь себе, как я рад!
…В тот вечер мы пили шампанское, и Павел, держа меня за обе руки, смотрел блестящими от счастья глазами. Больше я ничего не помню об этом вечере. Я заметила, что это вообще общее свойство всех счастливых вечеров — о них не запоминаются никакие подробности, кроме того, что хочется немедленно уснуть или умереть, потому что лучше уже не будет…
Через девять месяцев я вернулась из роддома домой с близнецами — Анькой и Ванькой. На дворе стоял 1986 год, полки магазинов, и без того не блещущие разнообразием, стали и вовсе пустеть. Павел работал в каком-то заштатном НИИ, куда его направили по распределению, и параллельно проворачивал свои бесконечные сделки. После декрета я возвратилась на свою работу — в бухгалтерию вентиляторного завода. Так прошло несколько лет. Мы не бедствовали, но…
* * *
Сейчас, стоя в прихожей у зеркала, я не могу понять: когда это началось? Почему, по какой причине мы стали так отдаляться друг от друга?
«Заел быт» — сказать так было бы проще всего. Но в глубине души я чувствую, что это верно только наполовину. Хотя и «быт» я бы тоже не стала полностью сбрасывать со счетов. Принято считать, что на самом деле он «заедает» только очень ограниченных женщин. И дети — цветы жизни — должны приносить только радость, умиление, счастье и ничего больше.
И все это у нас было — и радость, и умиление, и счастье. Продолжая разглядывать свое отражение, я улыбнулась сквозь слезы милым сердцу воспоминаниям.
Вот трехлетняя Анька, обсыпанная мукой и крахмалом, озабоченно выпроваживает меня с кухни:
— Мама, не мешай мне!
— А что ты делаешь?
— Тебе помогаю…
Укладывая ее спать, я всегда предлагала взять в кровать игрушку:
— Иди и выбери, кто сегодня с тобой спать будет.
— Мама, — ни секунды не думая, отвечает мне Анютка.
— И кто еще?
— Папа.
Добрая, ласковая, любящая девочка! У сына сантиментов было поменьше — так полагается мужчине! Он обожал задавать вопросы.
— Что это за палочка на небе? — спрашивал он у Павла по дороге из детского сада.
— Это след от реактивного самолета, — отвечал Павел.
— Давай его поймаем?
— Мы не сможем. Самолет большой и летит очень высоко.
— Давай веревочкой!
— Ну веревочка должна быть о-очень длинной!
— Так пойдем купим!..
А другой раз, когда Аня бренчала на пианино (она была очень музыкальной девочкой), Ванька рассуждал, глядя на нее: