— Зря. Лучше бы я разбилась и умерла.
Минотавр наклонился и коснулся ее губ. Его поцелуй был соленым и горьким, как слезы. Лаврова отвела его лицо рукой.
— Я убила человека. Своего ребенка. Сама.
— Почему ты потом ничего не сделала?
— Зачем? Разве я имею на это право?
Лаврова замолчала. В зеленом гробу «Хаммера» стояла необыкновенная тишина. Так тихо бывает только на кладбище.
— Мне жаль своего мужа.
— Куда он делся?
— Ушел.
— Сбежал.
— Нет, ушел, — упрямо повторила Лаврова. — Я стала невыносимой. Меня нельзя было терпеть.
— Все можно терпеть.
— Да, — согласилась Лаврова.
Она притерпелась к жизни без будущего. Это не так страшно, как может показаться вначале.
— Поехали ко мне.
— Нет. Мне противно.
— Я встречался с твоей подругой в гостиницах. Их полно. Она никогда не была в этой квартире.
— Нет, — сказала Лаврова.
— Это правда, — Минотавр завел мотор и поехал.
Лаврова не видела улиц. Она плакала молча, с ней рядом находился чужой человек.
Минотавр открыл дверцу машины и протянул к ней руки.
— Я сама. Я уже трезвая как стекло.
Он взял ее на руки и понес. Лавровой показалось, что впервые за последнее время за нее кто-то несет ответственность. Она устала быть одной. Она устала все время наказывать себя. Лаврова закрыла глаза. Она была маленьким ребенком в чьих-то сильных, надежных руках.
Лаврова смотрела на Минотавра. Его бычья шкура слезла, обнажив его до мяса. Она видела струйку пота, стекающую со лба, пульсирующую артерию на виске. Она слышала штормовой гул кузнечных мехов, работающих в его грудной клетке. Его сердце колотилось барабанной дробью, кривились кирпичные губы, расширенные зрачки вбирали радужку до краев. Ее глаза читали его глаза, она видела в них боль и страсть, которые он забыл утаить. Его бычья шкура черным одеялом лежала у подножия кровати.
Лаврова прижимала его к себе так, словно он являлся единственным на земле человеком. Словно только они остались на белом свете и больше никогда никого, кроме них, уже не будет. Она чувствовала во рту привкус свежей крови. Ее губы были искусаны ею самой. Через мгновение ее сердце замерло и остановилось, а душа улетела высоко-высоко в синее небо, к самому солнцу. Лаврова уже ничего не видела и не слышала, она следила за свободным полетом своей души.
Лаврова пришла в себя, Минотавра рядом не было. Она опять заблудилась и осталась одна. Ей стало страшно, и она пошла его искать.
Она нашла его у окна кухни. Он стоял спиной. Аргоновая подсветка дома сияла вокруг него ореолом, рельефно выделяя мышцы. Его мощные лопатки в черных мешках тени походили на зачехленные крылья.