Лаврова приехала к Никите с букетом воздушных шаров и детским шампанским.
— Давай отметим твой успех, — сказала она. — Не всех принимают в изостудию.
— Здорово! — загорелся ребенок. — У меня есть карнавальные шапки. Самое то.
Лаврова лежала на траве, голова Никиты на животе Лавровой. Они глазели в синее небо.
— В какие незнаемые края ты хотела бы поехать? — спросил Никита.
— На берег Карибского моря. В Картахену.
— Почему?
— Жара, древние жестокие тайны и самые красивые католические храмы с высокими белыми звонницами. Местные жители смешались кровью с потомками испанских конкистадоров. Они смелые и отчаянные, а их женщины прекрасны, как цветы. Мужчины всегда носят стилеты, их ножны обтянуты галюшой, выделанной из шипованной шкуры акул.
— Зачем им стилеты? Чтобы драться? — Никита вонзил воображаемый клинок в крошечную кочку травы. — Вжик!
— Нет. Чтобы защищать себя и беречь своих женщин.
— Это одно и то же.
— Нет. Оружие — это проверка. Оборона или нападение. Либо ты оправдываешь его неприменение, либо наоборот.
— Как это?
— Защищать своих близких — честно. Нападать на людей исподтишка и даже в открытую — подло. — Лаврова не стала морочить ребенку голову.
— Ну, теперь понятно. А что за жестокие тайны?
— Жрецы вуду и живые мертвецы. — Лаврова клацнула зубами и протянула руки к шее Никиты.
— Знаю, — он, смеясь, отбивался от ее рук. — Это на Ямайке.
— Нет, на Гаити. — Лаврова боролась со смелым и отчаянным потомком мифического зверя. — А на Ямайке ром, рэгги, — она неудачно увернулась от маленьких ладошек и попала в клинч, — и тонны награбленных пиратами сокровищ на дне Карибского моря.
— Как думаешь, они там до сих пор?
На Лаврову смотрели солнечно-голубые глаза победившего в неравном бою чужого ребенка.
— Конечно. — У нее отчего-то сжалось сердце. Она скрыла это улыбкой.
— Их стерегут как зеницу ока самые злобные акулы в мире, до зубов вооруженные абордажными саблями и мушкетами. В этих акул вселились души кровожадных пиратов, самых отпетых головорезов. Когда на море полный штиль, сокровища затонувших испанских галеонов сияют ярче солнца.
— Тогда акулам приходится надевать черные очки, — засмеялся Никита.
— И сидеть в очереди к окулисту с бутылкой рома в плавнике!
— Я представляю! — расхохотался он. — Толпу одноглазых акул, берущих на абордаж кабинет окулиста!
— Под бульканье турецкого марша…
— Под бульканье! — зашелся от смеха Никита. — Какого марша?
— Сейчас узнаешь. Все время подпевай мне «пупа-пупа», — велела Лаврова и торжественно провозгласила: — Выступает хор боевых акул Карибского военного округа!