, пересекает
горизонтальную плоскость его жизни. И тогда у него
появляется перспектива погружения в глубину: «Кто
я всеОтаки такой и куда меня влечет?»
Переход через Перевал происходит, когда челоО
веку приходится заново задавать вопросы, которые
однажды уже появлялись в его детском сознании, но со временем стерлись из памяти. Этот переход
начинается тогда, когда ему уже не удается избежать
проблем, которые ранее получалось обходить стороО
ной. К нему неумолимо возвращается вопрос о его
идентичности, и он уже не может уклониться от его
решения. Повторяю: переход через Перевал в сереО
дине пути начинается с вопроса: «Кто я такой, если
вычесть мою индивидуальную историю и те роли,
которые мне приходилось исполнять?»
Наше прошлое постоянно присутствует в нашей
психике, оно динамично и автономно: оно сформиО
ровало нас и продолжает оказывать свое воздейсО
твие. Так как мы были созданы для исполнения соО
циальных ролей, например, роли супруга, родителя
или добытчика в семье,— мы проецируем свою иденО
тичность на эти роли. Джеймс Аджи начал свою авО
тобиографическую повесть так: «Сейчас вы узнаете
о летних вечерах в Кноксвилле, штат Теннеси, о том
времени, когда я там жил и вполне успешно выдавал
себя за ребенка»*. Все великие вопросы появились
* A Death in the Family, p. 11.
На подступах к Перевалу
33
еще тогда, когда мы были детьми и по ночам, лежа
в своей кроватке, молча наблюдали за взрослыми, не
спуская с них глаз, замирая от страха и наслаждения.
Но бремя образования, вживание в роль родителя
и постепенное окультуривание со временем вытесниО
ли детский трепет и заменили его социальными ожиО
даниями и культурными нормами. Аджи завершает
свое предисловие, вспоминая о том, как взрослые
брали его из кроватки «как самое близкое и любимое
в доме существо: но они никогда, ни за что, ни сейО
час, ни потом не говорили мне, кто я такой, и никогда
об этом мне не скажут»*.
Такие серьезные вопросы придают ценность
и значимость нашей жизни. Если мы забываем о
них, то попадаем в плен социальных условностей, пошлости и в конце концов — отчаяния. Если нам поО
счастливится достаточно пострадать, то испытанные
потрясения пробудят сопротивляющееся сознание, и
эти вопросы встанут перед нами вновь. Если же у нас
хватит мужества и желания самим позаботиться о сеО
бе, то через эти страдания мы сможем вновь вернуть
себя к жизни.
Хотя некоторые из нас встречаются со своим
Я в результате какойОто беды или несчастья, преО
дупреждения о грядущих страданиях возникают
гораздо раньше. Мы почти не ощущаем легких подО
земных толчков у нас под ногами, а потому сначала