тва юношеского всемогущества на неопределенное
будущее. Когда вовсю бурлит энергия, довольно
легко упустить из внимания важное событие. ВозО
можно, человек этой ночью плохо выспался. Потом
ему кажется, что он чувствует себя так, как обычно, но делает все гораздо медленнее. Затем появляется
постоянное легкое недомогание и незначительное
напряжение.
Молодые люди обычно воспринимают свое здоО
ровое тело как непреложную данность. По их мнеО
нию, оно должно служить им и защищать, а если
нужно, его можно подвергнуть тяжелым испытаО
ниям, но при этом организм всегда должен сам восО
станавливаться. Но приходит время, когда человек
начинает осознавать, что существуют неизбежные
изменения, которые происходят помимо его воли.
Тогда тело становится врагом, ненавистным противО
ником в той героической драме, в которой нам сужО
дено исполнять свои роли. Сердце поОпрежнему проО
должает надеяться, но тело уже не откликается на
эти надежды так, как это было раньше. Именно этот
диссонанс проявляется в жалобе Йетса: «Выньте мое
сердце, больное желанием, / и вложите его умираО
ющему зверю»*. Если раньше сердце было верным
слугой Эго, то теперь оно становится его непримириО
мым оппонентом; человек чувствует, что находится
в плену у своего тела. Как бы высоко ни стремился
воспарить дух, «очевидность тела»**, как выразился
Альфред Норт Уайтхед, зовет человека вернуться
на землю.
* The Collected Poems of W.B. Yeats, p. 191.
** Nature and Life, p. 126.
На подступах к Перевалу
57
Такой же ловушкой оказалось и время, казавО
шееся сценой для постановки бесконечной пьесы
или безмерным, далеким и постоянно светлым проО
странством. Резкий сдвиг в психике, внезапный пеО
реворот в сознании заставляют человека признать, что он не только смертен и жизнь его обязательно заО
кончится, но он даже не сможет завершить все, чего
так страстно желало и к чему так настойчиво стремиО
лось его сердце. «Только отчасти, и никогда полноО
стью»,— к такому выводу пришел мой друг. Изящное
тело, склеп; бесконечное лето, наступление мрака —
именно это ощущение конечности и незавершенносО
ти приводит к окончанию первой взрослости. Дилан
Томас описал этот переход в прекрасных строках, коО
торые невозможно забыть:
Все, что меня радовало в светлые Божии дни,
не поможет мне
Вознестись, словно тень от руки, в высь, от которой
захватывает дух,
На луну, которая всегда поднимается на небосклон, Не для того, чтобы спать,
А чтобы услышать, как она летит в заоблачной выси, И очнуться гдеОто, на далекой ферме, навсегда
покинув страну детства.
И поскольку я был юн и беззаботен, путешествуя