воспоминания о растерянности, которую он испыО
тывает, оказавшись между родителями. Он любит
их обоих, нуждается в них обоих и одновременно
испытывает потребность следовать в русле собсО
твенного внутреннего потока, невзирая ни на что.
Спустя годы все происходящее будет оценено как
трагедия, принесшая значительный урон. А в чем
состоит этот урон,— спросим мы? Каково его возО
действие? Каков сегодня результат этого воздейсО
твия на вас и на тех, кто вас окружает? Но это уже
вопросы для других стихотворений.
Пока мы остаемся бессознательными, мы поО
прежнему будем нести в себе следы печали, гнева
или непрожитой жизни своих родителей. РазумеО
ется, стыд мы тоже несем в себе, ибо, если человеку
становится стыдно, значит, он ощущает себя приО
частным к психологическим травмам других людей.
В конечном счете мы можем лишь осуждать других
за их душевную черствость, что вовсе не означает, что они сразу перестанут причинять вред себе и окО
ружающим. На примере этих трех стихотворений
Стефана Данна мы смогли увидеть позитивное и
негативное воздействие родительских комплексов.
Повторяю: существование комплекса так же неизО
бежно, как неизбежна индивидуальная история чеО
ловека. То, что не осознано в прошлом, будет мешать
нашему настоящему и определять наше будущее.
Ощущение того, как о нас заботятся, самым непосО
Внутренний поворот
123
редственным образом влияет на нашу способность
заботиться о других. Ощущение, что нам оказываО
ют доверие, непосредственно влияет на нашу споО
собность определять свою жизнь. Критерий того, до какой степени мы можем подвергать риску свои
отношения или даже считать их поддерживающими, а не травмирующими, напрямую зависит от уровня
осознанности нашего диалога с родительскими комО
плексами.
Родители большинства из нас сами страдали от
эмоциональных травм, а потому не могли удовлетО
ворить наши архетипические потребности в заботе
и доверии. Совершая переход через Перевал, очень
важно подробно изучить свою личную историю. Мне
известно расхожее мнение о том, что психотерапия —
это обвинение родителей во всех своих несчастьях.
Совсем наоборот: чем более чувствительными мы
становимся к хрупкости человеческой психики, тем
более мы склонны прощать родителей за их раниО
мость и способность наносить раны другим. Главное
преступление — оставаться бессознательным, и отказ
от соучастия в этом преступлении требует болезненО
ных усилий. Какие бы травмы и недостатки мы ни
нашли в своей биографии, нам следует стать родитеО
лями самим себе.
Естественно, гораздо труднее достичь того, что
не активизируется в нас архетипически. Ничего