Глава VII
Прогулка изнутри
К удивлению мальчика, прохожие даже не заметили появления странной кавалькады.
– Эй, люди! – крикнул Ром, но его не услышали.
– Люди не могут видеть и слышать пришедших из потаенной страны, – сказал крокодильчик.
– Они тут все глухие, – поддакнул Прибамба. В подтверждение своих слов он извлек из кармана длинный медный рупор, подскочил к мужчине, который, задумчиво выпятив нижнюю губу, глядел на проезжавший автомобиль и, приставив рупор к самому уху мужчины, громко и противно ухнул.
Однако это не произвело на задумчивого горожанина никакого впечатления. И даже когда Прибамбасс прыгнул и с удобством уселся на его плечах, мужчина только почесал за ухом, цокнул языком и направил взор на другой проезжавший автомобиль.
Между тем Пекмата, не торопясь, шла по улицам. Они показались Рому знакомыми. Будто когда-то давно он ходил по ним, только с тех пор они сильно изменились. Вот знакомая вывеска магазина. Правда, прежде он находился на первом этаже углового дома, а теперь – в полуподвальчике в середине улицы. А это – явно кинотеатр. Только теперь он без окон, а по его стенам ползут плющи.
– Да, это город, в котором ты жил, – будто прочитав мысли мальчика, сказала Пекмата и повернула голову. У нее были добрые влажные глаза и глубокий бархатный голос.
– Но он был другим!?
– Нет, он и был таким, просто ты видел его другими глазами. А теперь ты стал снежным и можешь видеть то, чего не видел.
– Смотри внимательнее! – звонко воскликнул сзади крокодильчик, и по спине Рома пробежали мурашки.
В это мгновение он отчетливо понял, что этот, с трудом узнаваемый город, был его родным, и он здесь когда-то рос. Где-то здесь должен быть его дом, где-то здесь Алина… Может быть, он сейчас ее увидит, стоит только свернуть за угол…
За углом Алины не было. К двухэтажному особнячку с колоннами приближался благообразного вида господин с букетом алых роз. Возле дверей в особнячок он нерешительно остановился и принялся тщательно вытирать ноги. В этом не было никакой необходимости – и мостовая, и его ботинки сияли безукоризненной чистотой. Смахнув невидимую пыль с лацканов пиджака, господин извлек из внутреннего кармана расческу и стал причесываться. Он не видел Прибамбу и Прибамбаса, которые остановились рядом и, подбоченившись, с любопытством его разглядывали. И действительно, прихорашивавшийся господин представлял из себя зрелище преуморительное. Возможно, в молодости он и мог бы похвастаться густой шевелюрой, но теперь от нее осталось совсем немногое – лишь несколько пегих прядей, с трудом отгораживавших шею и уши от блестящей лысины. Эти-то пряди господин и пытался так расположить на лысине, чтобы, насколько это было возможно, скрыть ее от нескромных взоров. Уж какие только хитроумные развороты ни производила расческа на голове, в какие замысловатые виражи ни впадала – все без толку. Лысина оставалась лысиной. Наконец господин не выдержал. Недовольно пробубнив что-то, он попросту зачесал все имевшиеся волосы вверх и, на всякий случай, прихлопнул их ладонью. Прибамба и Прибамбасс так и покатились от хохота, а крокодильчик звонко рассмеялся на всю улицу.