— Твои братья слишком болтливы.
— Нет, просто я слишком часто подслушиваю. — Она вздернула подбородок. — В любом случае тебе нечего стыдиться.
— Не стыдиться воровства? — спросил Джайлс, приподняв бровь.
— Да, конечно, воровать нехорошо. Однако мне всегда казалось чудовищным, что долги чести переходят после смерти должника на его детей, — проговорила она. — Но они ведь не имеют к ним никакого отношения. Так почему же дети должны отвечать за грехи родителей?
Мастерс сложил на груди руки.
— Действительно, почему?
— Так я права? Ты украл долговые обязательства?
— Послушать тебя — можно подумать, что ты сама это все сочинила, — горько усмехнулся Джайлс. — Не знаю даже, что еще я могу сказать.
Нужно было сообщить что-то более определенное, поэтому он добавил:
— Если не считать того, что ты думаешь о моем поступке, есть еще адвокатура, которую он явно встревожит. И тогда моей карьере конец.
Ну конечно, так оно и есть! Именно поэтому Джайлс так рассердился на то, что она о нем писала.
— Я никому ни о чем не скажу, — пообещала Минерва. — Это было бы слишком глупо с моей стороны.
Джайлс с опаской посмотрел на нее.
— Как же так?
—Я не собираюсь вредить карьере собственного мужа.
Понадобилось несколько мгновений, чтобы Джайлс осознал, о чем она толкует, а потом свет надежды, вспыхнувший в его глазах, показал ей, что она приняла верное решение.
— Так ты хочешь выйти за меня?
Джайлс потянулся было к Минерве, но она попятилась.
— Нет-нет, не спеши, — остановила она его. — У меня есть несколько условий.
Он усмехнулся:
— Ну, разумеется! Ничего другого я от тебя и не ожидал.
— Первое условие. Ты должен дать клятву, что никогда не запретишь мне писать книги.
— Неужели ты думаешь, что тебе можно что-то запретить? — не без сарказма заметил он.
— Джайлс, не смейся надо мной!
Приложив ладонь к груди, он остановил на ней суровый адвокатский взгляд>.
— Клянусь никогда не запрещать тебе писать книги, и помоги мне, Господь, — произнес он торжественно. — Что еще?
— Ты должен дать мне клятву верности, — продолжала Минерва.
Искорки смеха в его глазах погасли.
— Я уже как-то говорил тебе, что я — не твой отец, — сказал он. — Я верю в брак, Минерва. А это означает, что я верю в супружескую верность до гробовой доски. Тебе никогда не придется тревожиться о том, что в моей жизни есть еще какая-то женщина.
Его слова так понравились Минерве, что она даже боялась им поверить.
— Думаю, тебе едва ли пришло бы в голову рассказывать мне о том, что ты вздумал мне изменить, — заметила она.
— Дорогая, у тебя есть брат, которому нравится целиться в меня из ружья, сестра, готовая палить по всему, что движется, два других брата, которые несколько раз собирались отколотить меня, и бабушка, которая подкупает констеблей. Ты и вправду считаешь, что я настолько глуп, что решусь спровоцировать их, изменив тебе?