Надо отдать должное прозорливости Наполеона: как-то уже после русской кампании он, справившись о судьбе Моро, заметил, что рано или поздно генерал окажется в стане его врагов. Так и случилось. В 1813 году Александр I по рекомендации другого бывшего французского генерала, Жана Батиста Бернадотта, ставшего кронпринцем Швеции и присоединившегося к антинаполеоновской коалиции, предложил Моро должность военного советника в штабе союзных армий. Моро согласился, поскольку окончательно уверился в том, что Наполеон ведет Францию к гибели.
В войне генералу долго участвовать не пришлось — 27 августа 1813 года в битве при Дрездене он был смертельно ранен шальным французским ядром. Существует красивая легенда, что Наполеон, вспомнив свое артиллеристское прошлое, сам навел орудие для рокового выстрела «по группе разодетых господ». Предсмертная записка Моро, адресованная жене, заканчивалась словами: «Этой шельме Бонапарту опять повезло. Он и здесь оказался счастливее меня».
Генерала Жана Виктора Мари Моро похоронили в католическом храме Святой Екатерины. Все заботы о погребении взяло на себя русское военное ведомство. Там он и лежит, на одном проспекте со своим славным противником, Суворовым. Посмертно, уже после изгнания Наполеона, Людовик XVIII произвел Моро в маршалы Франции (как, кстати говоря, и Жоржа Кадудаля).
Однако «эта шельма Бонапарт» и после смерти оказался счастливее опального генерала. Слава императора совершенно затмила славу Моро. А ведь когда-то Наполеон ей завидовал: «Меня огорчает слава Моро. Мне ставили в вину его изгнание; так или иначе — ведь нас же было двое, тогда как нужен был только один».
Сергей Нечаев
Ливонская кость в московском горле
Орденский замок в Ревеле, построенный в XIII веке, долгое время был надежной защитой от вражеских армий. Тем не менее в 1561-м жители города в страхе перед русским нападением предпочли отдаться под шведское покровительство и избегли разорений, постигших многие другие поселения Ливонии. Фото: AKG/EAST NEWS
Распад Ливонии и опала реформатора Алексея Адашева осенью 1560 года радикально изменили направление эволюции российского государства и карту Восточной Европы.
Осенью 1559 года царь Иван Васильевич, похоже, разуверился в своих ближайших советниках — ведь они, опасаясь вмешательства Литвы, вели войну в Ливонии крайне осторожно. Новая кампАания в Прибалтике началась зимой. Пока одни отряды разоряли земли «меж Кесью и Вельядом» (нынешними Цесисом в Латвии и Вильянди в Эстонии), сожгли посад у замка Тарваст (Тарвасту в Эстонии), другие обложили расположенную посреди озера на острове крепость Алыст (Мариенбург, современный Алуксне в Латвии). Доставленная на остров артиллерия («наряд») сделала свое дело: после того как пушки «стену до основания розбили», гарнизон сдался. Воеводы с победой вернулись в Псков и получили заслуженные награды — золотые монеты, которые нашивались на шапки.