Судя по окружающим зданиям, это был какой-то старый район не из престижных – окраины Васильевского острова или Петроградской стороны.
Машина проехала мрачный двор, едва не задела мусорные баки и свернула в следующую арку.
Второй двор был еще темнее и запущеннее, чем первый. Солнце, должно быть, не заглядывало сюда никогда. Впрочем, в такой мрачный промозглый день казалось, что солнце – это вообще досужая выдумка закоренелых оптимистов, что на самом деле существуют только сплошные тучи и падающая с них ледяная дрянь – то ли дождь со снегом, то ли снег с дождем…
Через двор брела старуха с помойным ведром в руках. Увидев машину, она испуганно шарахнулась и прижалась к стене.
Машина остановилась перед дверью, обитой ржавыми железными листами. Кавказец заглушил мотор. Человек со шрамом повернулся к Маше и с прежней холодной, властной интонацией проговорил:
– Приехали. Выходи. И чтобы без глупостей!
Он вышел первым, несколько раз гулко ударил кулаком в железную дверь.
Дверь с душераздирающим скрипом открылась, выглянул приземистый человек с плоским восточным лицом и узкими щелочками глаз. Человек со шрамом кивнул ему, повернулся к Маше:
– Я сказал – выходи!
Маша забилась в самый угол салона, вжалась в мягкое сиденье, как будто оно было ее последней надеждой. Тогда человек со шрамом без лишних слов наклонился, схватил ее за воротник и выволок из машины, как котенка.
Маша безмолвно сопротивлялась, размахивала руками, крутила головой. Ее взгляд случайно встретился с взглядом перепуганной старухи. Та что-то шептала – то ли молилась, то ли оправдывалась перед кем-то.
Маша прислушалась и разобрала этот шепот:
– Ничего не видела, ничего не знаю, я вообще не местная…
Машу подтащили к выщербленному крыльцу, втолкнули в дверь. За дверью оказались ведущие вниз неровные ступеньки, она споткнулась и полетела бы вниз, но сильные руки плосколицего человека подхватили ее, помогли устоять, помогли спуститься.
Она оказалась в огромном полутемном подвале. В разные стороны разбегались сводчатые коридоры, некоторые из них были закрыты массивными рассохшимися дверями. Казалось, что эти двери не открывали уже лет семьдесят.
– Куда ее, однако? – осведомился восточный человек неожиданно высоким голосом.
– В переговорную, Мамай! – ответил человек со шрамом. – Хотя подожди минутку, она может понадобиться…
Он вытащил из кармана мобильный телефон, набрал номер, дождался ответа.
Услышав чей-то голос, человек со шрамом холодно и равнодушно проговорил:
– Мы тебя предупреждали. Мы тебя уже три раза предупреждали. Ты нас не поняла или не захотела понять. Теперь твоя девчонка у нас, и только от тебя зависит, останется ли она живой.