Он послушал какой-то ответ и резко произнес:
– Кто мы – это уж ты сама догадайся, а чего мы от тебя хотим, ты прекрасно знаешь. Отдай нам то, что задолжала, – или твоя девчонка будет умирать долго и страшно…
Он снова что-то послушал, потом раздраженно сложил телефон, спрятал его.
Впервые Маша увидела, как с изуродованного шрамом лица сползла маска равнодушия. Лицо перекосилось от ненависти.
– Сука! – прошипел человек со шрамом. – Она делает вид, что не понимает, чего я хочу!
Он вспомнил о своей пленнице, повернулся и рявкнул на своего восточного помощника:
– А ты что стоишь? Я же сказал – в переговорную!
Плосколицый подхватил Машу под локоть и потащил по подвалу. Она послушно переставляла ноги, как кукла-марионетка. В голове ее было пусто, как в кошельке накануне зарплаты.
Восточный человек подтащил ее к одной из дверей, вставил в замочную скважину огромный ржавый ключ, повернул. Дверь открылась с тоскливым скрежетом.
Машу втолкнули внутрь.
На этот раз она оказалась в помещении с низким кирпичным сводом. В этом помещении царила почти полная темнота – единственным источником скудного света было крошечное окошко, расположенное под самым потолком.
В этом подвале пахло сыростью и плесенью. В углу валялась груда какого-то грязного тряпья, и Маше послышался доносящийся оттуда противный писк. К противоположной стене была прикручена ржавыми болтами тяжелая короткая цепь, на конце которой болталась какая-то железная загогулина. Приглядевшись к ней, Маша поняла, что это – железный ошейник…
Господи, какой кошмар! Казалось, она попала в какой-то средневековый пыточный застенок!
И это помещение человек со шрамом назвал «переговорной»? Однако, у него довольно оригинальное чувство юмора!
Плосколицый тюремщик подтолкнул Машу к груде тряпья и проговорил своим неестественно высоким голосом:
– Отдыхай, однако!
Дверь со скрипом отворилась и тут же захлопнулась за ним.
Маша осталась одна во мраке и холоде подземелья.
В первый момент она действительно хотела присесть на сваленные грудой мешки, но оттуда снова донесся тонкий писк, а потом ей померещилось какое-то движение, и она с омерзением отшатнулась от кучи грязных тряпок.
– Ты ее видишь? – шептал Каплер, которому в толпе трудно было следить за «объектом». Он даже пробовал время от времени подпрыгивать, но это ничего не давало: только он успевал вглядеться в толпу, как неумолимая сила притяжения возвращала его на землю.
– Вижу, вижу! – успокоил его долговязый Звонарев. – К остановке идет…
Толпа понемногу рассеялась, и теперь все трое видели Машу Галкину, которая торопливо шла по улице.