– Из этого столба, наверно, хорошо виселицу делать. Загримировал… или как там это на профессиональном жаргоне будет. Не так ли, ваше баронство? – сухо обратился он к лениво вышедшему из лимузина Джино и потянувшемуся так, как будто он только что проснулся.
Джино скорее всего не обратил внимания на слова Миши Розенталя. К нему подошла высокая девица, вульгарно накрашенная, в трусиках и накинутом на плечи халате.
Левый глаз дамочки подтекал тушью.
– А, привет, – сказала она, – ты тоже сегодня снимаешься? Опять Джино поставил на роль?
– Опять, – ответил тот, кого «Джино поставил на роль» (хотя при этом он сам и был порнобароном Джино; по всей видимости, он не считал возможным говорить своим «сотрудникам», кто он такой на самом деле; конспирируется, падла).
– Пройдем за мной, – повторила Полина и положила руку на мое плечо – я аж вздрогнула, в который раз за последние сутки.
Вилла Джино, на которой должны были происходить съемки заказанного фильма, представляла собой живописный особняк с башенками в псевдоготическом стиле и с несколькими застекленными террасами. Перед домом простирался просторный газон. На центральной террасе стоял большой прожектор. Наверно, газон предназначался для съемок на лоне природы.
За домом тянулись аллеи с фонтанами. Правда, из последних функционировал только один.
Нас провели в холл и, рассадив в креслах и предложив выпить тонизирующего коктейля, оставили одних. К коктейлю я не притронулась. Откровенно говоря, я была напряжена, как скрипичная струна, и поминутно касалась своих титановых ногтей. Даже попробовала разрезать ими обшивку кресла. Та подалась пугающе легко: титановые накладки были остры как бритва.
Розенталь тоже не был расположен к беседе: он в два приема опрокинул коктейль, а потом открыл рот и хотел было что-то сказать, – но как раз в этот момент отворились двери, и в холл один за другим начали входить люди. Мужчины и женщины. Последние (то бишь женщины) были одеты чисто символически, примерно так же, как та, что подошла к Джино на автостоянке. По всей видимости, это и была команда, которая предназначалась для съемки фильма: актерский состав, обслуживающий персонал и так далее.
Последними вошли Джино и его телохранительница Полина.
При их появлении я побледнела и откинулась на спинку кресла, потому что мне едва не стало дурно. Хотя, право же, у меня отнюдь не слабые нервы.
Все дело в том, что на Джино и Полине были те самые одежды с капюшонами монахов-доминиканцев, принадлежащих к святой инквизиции. Нет надобности говорить, что именно напомнили мне эти одеяния.