– Сворачивайся, соседка, поехали. – Взять бы тебя за шкирку и вытолкать взашей, читалось в его взгляде.
Симка снизу вверх смотрела на выбритый подбородок Квасова и не двигалась.
– Ты сегодня сам на себя не похож. Куда делся твой стильный камуфляжный прикид?
– Сдал в химчистку.
– А-а! Так ты еще и аккуратист?
Соседка уже бесила Квасова. Антон лелеял мечту уйти из заведения с податливой девочкой, Натали: Витька пригласил для него такую карамельку – одалиску, скромницу и прелестницу. От одного имени эрекция делается, а он, вместо того чтобы охмурять девушку, нянчится с чужой женой, матерью троих детей. Так ведь недолго и альтруистом прослыть, а то и (тьфу-тьфу-тьфу) пацифистом.
– Слушай, – Симка хмыкнула, вспомнив что-то забавное, – а здесь что, правда гей-клуб?
– Ты все-таки нарвешься сегодня, – пообещал Антон.
Серафима поджала губы. Захотелось побольнее ужалить стратегического врага.
– Если это не гей-клуб, то вали отсюда, не отсвечивай, может, я кого-нибудь подцеплю, – наконец, произнесла она томным голосом и снова потянулась к коньяку.
Ладонь Антона сжала вытянутое горлышко графина.
– Я же сказал – хватит.
Симка выдала свою лучшую улыбку:
– Да, мой господин.
Против воли губы Антона растянулись в улыбке, лицо приняло самодовольное выражение. «Господин», вопреки ожиданию, лег на душу.
«А она ничего так себе». Под влиянием «господина» Антон согласился признать очевидное, сделал знак официанту и распорядился хозяйским тоном:
– Рассчитай-ка девушку.
– Минуту. – Вышколенный парень исчез из вида.
Симка оглядела стол, выбрала закуску, подцепила на вилку и отправила в рот.
– Поем, тогда и поеду, – поделилась планами Сима.
Антон с удивлением обнаружил на столе не менее десятка блюд. Рыба, мясо, колбасы, грибы, оливки и маслины, соусы, три салата – Симка, похоже, собиралась всерьез предаться пороку чревоугодия.
– А тебе не вредно столько есть, соседка?
– Мне – не вредно.
Мать семейства снова потянулась к графину.
– Хватит, – снова вмешался несносный сосед.
Телефонная трубка рядом с Симкиной тарелкой яснее ясного говорила: папаша ребенка должен выйти на связь.
– Ждешь звонка? – Квасов не узнал своего голоса – столько в нем было незнакомых оттенков.
В отличие от Квасова Симка моментально разложила на составляющие эти оттенки: кроме любопытства, имели место ревность, сочувствие и робкое заигрывание. И еще нечто такое, от чего из глаз фонтаном брызнули слезы: слабенькая, как недоношенное дитя, надежда. Надеждюшечка.
Ну вот, не хватало только истерики, подумал Квасов.
Реветь в заведении, где полно людей, – просто глупость. К тому же это пьяные слезы. А женские пьяные слезы в заведении – это уже совсем дурной тон. С манерами, в самом деле, у соседки напряженно. Приехала в ресторан одна, без спутника… «Незнакомка», епэрэсэтэ.