В назначенный вечер она отправила меня отнести блюдо с пищей в вигвам родителей твоего отца, чтобы передать ему. Когда я шла через лагерь, люди, старые и молодые, ласково смотрели на меня и молили Солнце дать счастье, долгую и полную жизнь моему будущему мужу и мне. А на обратном пути меня остановил Черная Выдра. Он сказал: «Итак, ты не будешь моей женой. За то, что ты отказала мне, ты заплатишь! Я призываю Солнце в свидетели тому, что сейчас скажу тебе: всеми доступными мне способами я заставлю страдать тебя и твоих детей!»
Я никому не рассказала об этом ужасном заклятии. И, прежде всего, я не хотела, чтобы знал твой отец — иначе он мог попытаться убить Черную Выдру и погибнуть сам. Зимы приходили и уходили. Я думала, этот человек забыл свою клятву. Я видела, что он не только разрешил Сатаки играть с тобой, но и создал все условия для того, чтобы вы всегда были вместе. Он даже велел матери Сатаки с помощью «почти матерей» изготовить этот вигвам для игр, в котором вы играли столько времени. Я была счастлива.
Глупая, как же я сразу не поняла, какую он замыслил подлость! Со временем я разгадала ее, но даже тогда я надеялась, что такой скупердяй, как он, если ты дашь ему много, очень много самых лучших лошадей, забудет свою ненависть ко мне и разрешит тебе и Сатаки поставить собственный вигвам.
— Но, вредя тебе и мне, он еще больше вредил Сатаки, собственной дочери! — сказал я.
— Как будто это имело для него значение! Он не любит ни своих детей, ни своих жен. Всех их он принес в жертву своей ненависти ко мне и моим близким, — отвечала она.
— Я убью его за то, что он сделал с Сатаки! — крикнул я.
— Тогда ты тоже будешь убит.
— Это не имеет значения.
— Но как ты не понимаешь? Ты начнешь кровавую вражду между его родственниками и нашими. И прежде чем она закончится, твой отец и брат, а также твой дядя Птичий Треск, вероятно, будут убиты — у него родственников много, а у нас — мало.
— А как держится Сатзки?
— Она в лагере каина, ниже по течению реки. Я ее не видела, но слышала, что она во втором вигваме Трех Бизонов, молчаливая и неподвижная, как будто каменная. Ее мать так за нее переживает, что даже заболела.
— И я чувствую себя больным, — сказал я,
— О, мужайся! Сделай все, чтобы переломить свою беду, — ответила мать.
Этим же вечером отец обратился ко мне со следующими словами:
— Мой сын, что сделано, то сделано. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, потеряв свою любимую. Однако ты должен преодолеть свое горе. Лучше всего двигаться и что-то все время делать. Почему бы тебе не пойти против кроу и не попытаться вернуть того жеребца, которого увел от нас Красное Крыло?