Элли наклонилась к носику Пай.
— С низким содержанием белков? Ну-ка, скажи ему, Пай. Давай. — И заговорила высоким, мяукающим голосом: — Прости меня, дорогой Блю, но кошки — плотоядные животные.
— Я знаю. — Он неуверенно улыбнулся. — Но ей придется придерживаться диеты, иначе она заболеет еще сильнее.
— И она действительно ест такое? Он помолчал.
— Не очень хорошо.
Элли громким шепотом произнесла:
— Приходи ко мне в гости, милая. Я о тебе позабочусь.
— Нет! — нахмурился Блю. — Лэни делает такую же глупость. Вот ты бы кормила человека, выздоравливающего после инфаркта, кусками бекона?
— Нет, наверное, нет. Только если бы ему было сто два года и он бы всю жизнь ел бекон.
— Пайкет не сто два.
Элли прикоснулась к его руке:
— Да я просто поддразниваю тебя, Блю. Это очень мило, что ты так о ней заботишься. Я бы не дала ей ничего запрещенного.
Как будто понимая, о чем речь, Пай внезапно мяукнула, словно говоря: «Ну пожалуйста». Они оба рассмеялись. Когда они выезжали с парковки, Элли сказала:
— Блю, а можно отсюда домой как-нибудь проехать через черную половину города? Может, мимо школы для черных?
Он криво ухмыльнулся:
— Детка, в наши дни нет школ для черных. Есть только смешанные.
— Хорошо. — Она улыбнулась. — Кошка будет не против посидеть в машине подольше?
— Мне она кажется вполне довольной. — Пай сидела на коленях Элли и громко мурлыкала. — Это не займет много времени.
Город все еще был поделен на две половины — черную и белую, без особого пересекающего движения, кроме как в пригородах, или в том случае, когда земля принадлежала сразу и черному, и белому владельцам, как у семей Блю и Гвен Лейсер. Блю обогнул ряд ферм, проехал мимо молочного магазина, прачечной и кегельбана и вырулил на узкую дорогу. Он указал на полосу только что вспаханной земли, черной и жирной:
— Отец Мейбл владел сотней акров как раз за этой возвышенностью. Ей приходилось преодолевать путь в три мили до школы, по этой вот дороге, и возможно, через эти поля.
Элли опустила стекло, впустив жаркий полуденный воздух. Ветер сдувал ее волосы, открывая серьезное, внимательное лицо. Блю решил, что она запоминает все детали, и, словно в подтверждение его теории, она глубоко вздохнула, поднимая нос, как собака, которая принюхивается к запахам. Он улыбнулся.
— Пройдя через поля, — продолжал он, сворачивая, — она, должно быть, пересекала этот мост, — грузовичок протарахтел по доскам, положенным через ручей, — а потом входила вон в ту рощицу и срезала угол, проходя по аллее. — Он свернул за угол и остановился перед зданием школы. — И приходила сюда.