— Так вот оно что! О, мне следовало догадаться. Знаешь, я тебе скажу кое-что, Джейми. Я совершенно не похож на твоего отца. Ни малейшего сходства. Мне он не симпатичен. И я очень сожалею, что мы его встретили и он каким-то дурацким образом дал тебе понять, что я ему нравлюсь. Это не так. Он меня даже не знает. И… — Эдвард наклонился к ней. Его глаза горели неистово и страстно. — Что касается ответов на все вопросы, у меня их нет. Я в таком же замешательстве, как и ты, с той разницей… — тяжело дыша, он перешел на шепот, — что я знаю, что мы любим друг друга и так или иначе, но будем счастливы!
Джейми покачала головой, у нее подрагивали губы.
— Ты не понял. Мне не надо такого счастья, потому что я не могу переносить, когда я несчастлива. Не могу. Не могу больше. Мне нужно, чтобы все было просто, обыкновенно, поддавалось контролю, как это было раньше.
Наклонившись, она подняла свою сумку и прижала ее к груди.
— Эдвард, завтра ты улетаешь. Я… я думаю, что это к лучшему. У нас обоих будет время, чтобы подумать, сориентироваться. Ты можешь целиком посвятить себя бизнесу, а я рисованию. Это будет хорошо для нас обоих.
— Только не для меня.
Его глаза были влажными, мученическими.
Джейми смотрела в сторону.
— Да, это будет хорошо. И мы поговорим, когда ты вернешься. Ты увидишь… — Поднырнув под его руку, она начала спускаться по лестнице. — Увидишь, так лучше, — донесся ее голос с площадки пятого этажа.
Подождав в кафе на углу, пока Эдвард выйдет из подъезда и уйдет, Джейми отодвинула нетронутую чашку кофе, вернулась в студию и сняла телефон со стены.
Она сидела неподвижно, держа телефон на коленях и глядя в стену. Тысячи мыслей крутились у нее в голове, разбитый калейдоскоп, фокус которого невозможно было настроить. Ей хотелось одного — спать. Это было единственное, чем она занималась три прошедших дня.
На мольберте стояло полотно с контуром натюрморта… а вокруг, заполняя каждую клеточку пространства, были выполненные в карандаше наброски мужского лица, смуглого, красивого, знакомого лица.
Вскрикнув, Джейми запустила в картину туфлей, и все сооружение рухнуло на пол. Тогда она бросилась на постель и укрылась с головой одеялом.