Вскоре после нового, 1943 года капитан Гамов получил по почте вырезку из американского журнала, где был описан его взлет со льдины. В статье говорилось, что все американцы, наблюдавшие за русским летчиком с берега, молились в тот момент богу, а неверующие скрещивали два пальца, загадывая исполнение заветного желания.
Смерть еще дважды обошла Петра Гамова стороной. В первый раз это случилось при перегоне истребителей из Нома в Уэлькаль на Чукотке. На маршруте была сильная облачность, и, чтобы обойти ее, Б-25 взял курс на острова Диомида. Один остров наш, другой американцев, оба они служили для летчиков хорошим ориентиром в середине Берингова пролива. Между островами проходило сильное течение, уносившее лед. Поэтому даже в лютый мороз здесь нередко просматривалась узкая полоска незамерзшей воды.
Диомиды показались примерно через час полета. Под крылом мелькнуло несколько домиков в сугробах, но вскоре ничего не стало видно. Над морем сгустился туман. Радист Петр Пелагейченко настроился на волну Узлькаля. До него оставалась еще половина маршрута — около 370 километров. И вдруг пришло сообщение: аэродром в Уэлькале закрыт из-за непогоды.
Запасные аэродромы были в Маркове и Анадыре, но на запрос о посадке оттуда также ответили отказом. Лидер вынужден был запросить Ном. Однако и там через час после их вылета перестали выпускать и принимать самолеты.
Ситуация сложилась трагическая — садиться некуда! Настроившись снова на Уэлькаль, радист поймал рассерженный голос подполковника Никифора Васина, недавно назначенного командиром 1-го авиаполка. Он вылетел на сорок минут раньше Петра Гамова в экипаже Михаила Вороны с другой группой «аэрокобр». У них горючее было на исходе, а Уэлькаль не давал «добро» на посадку. Разрешение было получено только после того, как находившийся там командир 1-й перегоночной дивизии Илья Павлович Мазурук взял ответственность на себя.
Из напряженных переговоров в эфире стало ясно, что группа подполковника Васина села не совсем удачно. Кто-то из летчиков-истребителей, немного не долетев в тумане до полосы, перевернулся. Машина была покалечена, летчик получил тяжелое ранение и чудом остался жив.
Погода тем временем стала еще хуже. Мазурук предложил капитану Гамову повернуть к мысу Святого Лаврентия и сесть там в горах на большое заснеженное озеро. Это озеро часто обходили стороной облака и туман. Но при вынужденной посадке «на живот» авиагруппе вряд ли удалось бы избежать потерь и в случае необходимости получить помощь
Петр вспомнил, что как-то поздней осенью он шел низко над побережьем Чукотки и случайно увидел, как укатывали под взлетную полосу гальку на мысе Чаплина. Лидер рискнул повести истребители туда. Подойдя к мысу, Б-25 снизился и вскоре на бреющем выскочил на почти готовую полосу, в начале которой стоял каток. Гамов передал по радио майору Жевлакову, который цепко держался у его крыла справа, что надо кому-то попробовать зайти на посадку. Тот поручил это сделать своему заместителю Бурмистрову.