Музыкантская смерила Крысобоя презрительным взглядом, но просьбу его исполнила. Поднялась величаво, словно английская королева, и гордо удалилась.
— Русс, ты уверен в том, что драги помогут нам? — прозвучал вопрос, который мучил и меня самого.
— Марк, я не могу утверждать однозначно. Но мы должны использовать этот шанс… Даже если поступившее сообщение является липой, какая-то толика правды в нем есть. Мы от этой правды слабее не станем.
— Хочется верить, Русс, что ты прав. Я с тобой. Если драги могут нам помочь, мы заставим их это сделать! — запальчиво выкрикнул Крысобой.
— Скарандаки намерен принять участие в переговорах. Думаю, при таком раскладе наши шансы возрастают. В конце концов, рииеги и драги — древнейшие расы. Они обитали в Галактике тогда, когда людей и джантшун еще и в помине не было. Два старика всегда смогут договориться между собой там, где на молодого даже и не посмотрят.
— Думаю, дельце выгорит, — оценил Крысобой.
— Зачем тебе потребовались проекторы? — спросил я.
— Мы используем карту, которую нам предложил Гоевин. Гало-фрагмент перекачаем на индивидуальные проекторы и покажем драгам кино, если другие доводы не помогут.
Идея мне понравилась, хотя вряд ли старым и мудрым драгам покажутся страшными полученные нами кадры. Существа, прожившие столь долго, воспринимают подобное как обыденность. И дело тут не в равнодушии. Просто что для них может стоить человеческая жизнь по сравнению с вечностью?..
Внешний люк плавно открылся, выдвинулся посадочный трап, тут же чавкнул смачно, уйдя в трясину, и я сделал первый шаг в неведомое. Прозрачный гибкий скафандр, второй кожей обтянувший меня, не стеснял в движениях. Я проворно выпрыгнул из «Арго», чувствуя моральную поддержку друзей за спиной. Сжимая в руках массивный «Аргумент» — самое удобное оружие для высадки на неисследованные планеты, способное одним выстрелом обратить в пепел двухсотметрового иглозубого карагора, обитавшего на заповедной планете Учителя, — я аккуратно спустился по ступенькам трапа и спрыгнул в мерзкую плесневелую хлябь, затянутую липкими белыми нитями паутины. Ноги ушли по щиколотку в топь. Захлюпала вода. Я поднял над головой «Аргумент», обернулся к друзьям, махнул призывно, будто приглашая составить мне компанию для прогулки.
Передо мной расстилалось болото. Им была покрыта вся поверхность планеты, за исключением тех мест, где процветали фиолетовые пустыни, растворяющие все живое, что попадало в них. Кочки и впадины чередовали друг друга, покрытые скользкими растениями. Белые нити паутины тянулись отовсюду; скрюченные гнилушки грибов важно надувались и выпускали из себя тысячи крохотных спор-десантников. Растения были маленькими, чахлыми, их сплошь опутывала паутина. Синие капли ягод жались друг к другу на прогибавшихся под их тяжестью веточках жалкого кустарника.