— Эрик?
Открыв дверь, прошла в холл. Сочившийся из гостиной свет дорожкой протянулся до ее ног. Следуя по ней, она пересекла гостиную и подошла к открытой двери на террасу. Ни души. Ничего.
Открыла входную дверь — та же картина. «Мерседес» с мотоциклом стояли здесь, а хозяина нигде не было видно.
Подойдя к машине, Коллетт заглянула в салон, затем прошла к той стороне дома, где громадное дерево природной крышей раскинуло свою крону над сделанной из сварной стали скамейкой, вполне удобной для влюбленной парочки.
— Хорошо выспались?
У Коллетт в горле что-то булькнуло. Обернувшись, она увидела стоявшего за деревом Эрика.
— Отдохнули? — спросил он, приближаясь.
— Да, мне… я не знала, куда вы подевались.
— Никуда. Просто наслаждаюсь вечером.
— Да, вечер… славный. А сколько времени?
— Девять. Не хотите ли поужинать?
— Я не голодна.
— Все ж я соберу на стол, никаких причуд и изысков, так, пара бифштексов, местные овощи. Полчаса хватит?
— Вполне подойдет, спасибо.
Через полчаса она вышла к нему на террасу. На двух тарелках лежал их ужин. На столе стояла откупоренная бутылка красного «медока», а рядом с нею два изящных бокала.
— Прошу отведать, — сказал Эдвардс.
— Забавно, но теперь мне есть захотелось, — отозвалась она. — Некоторые от расстройства начинают много есть, когда другим и кусок в горло не лезет. Я всегда едоком была.
— Добро.
Кэйхилл спросила, как у него рука, и он ответил, что уже лучше. «Сильное растяжение связок», — определил больничный врач и предписал держать руку на привязи, которую Эдвардсу тут же приладили и от которой тот избавился, едва они оказались за порогом больницы. Левый висок его покрывала большая сдавливающая повязка. На щеке осталось несмытое пятнышко засохшей крови.
Кэйхилл отодвинула от себя тарелку, откинулась на спинку стула и сказала:
— Вы говорили, что хотели со мной чем-то поделиться. Прошу прощения, но раньше мне вовсе не до того было, зато теперь я готова. Не раздумали говорить со мной?
Он подался вперед, держа обе руки на столе, перевел дыхание и опустил глаза в тарелку, как бы раздумывая, чем ответить.
— Я не настаиваю, — добавила она.
Он покачал головой.
— Да нет, мне самому хочется. Вы едва с жизнью не расстались из-за меня. Такое, полагаю, заслуживает объяснений.
В голове у Кэйхилл промелькнуло: Барри Мэйер. Не из-за него ли она с жизнью рассталась?
Эдвардс подвинул кресло назад, так, чтобы можно было сидеть закинув ногу за ногу и лицом к Кэйхилл. Она уселась в такой же позе, сложив руки на коленях и не спуская с него глаз.
— Даже не знаю, с чего начать. — Улыбка. — С начала. В этом есть определенный смысл, так ведь?