Однако в данный момент такие рассуждения уже мало что значили. Она задала единственный сам собою напрашивающийся вопрос:
— Почему вы так думаете?
— Думаю я так, потому… потому что знаю кое-что. И ЦРУ больше бы устроило, если об этом я не рассказал бы никому другому.
— Что же вы знаете?
— Кое-что об отдельных личностях, чьи намерения и поступки не только не в интересах Центрального разведывательного управления, но и Соединенных Штатов в целом. Вообще…
Все тело Коллетт напряглось. Она была уверена, что он вот-вот скажет и про смерть Барри Мэйер.
И Эрик ее не разочаровал.
— Убежден, Коллетт, что Барри убрали потому, что она знала те же — убийственные кое для кого — вещи. — Он слегка откинул голову и, удерживая слезы, выгнул брови. — Да, знала: она от меня это узнала. Наверное, потому и говорю с вами вот так. Отвечать за смерть одной — и то худо, но увидеть, что другую вот столечко отделяло — он свел большой и указательный пальцы, оставив малюсенький зазор, — от того, чтобы потерять жизнь, это уж вовсе перебор.
Кэйхилл запрокинула голову и устремила взгляд в небо, которое, как и ее собственное сознание, заволакивалось тучами. Разум замкнуло, в цепи мыслей и чувств произошел пробой. Она поднялась, подошла к краю террасы и глянула вниз, на гавань и причал. В его словах было очень много смысла. Сказанное укладывалось в то, к чему она инстинктивно склонялась с самого начала.
Новая мысль поразила ее. А что, если он ошибается? Если считать, что яхта взорвалась от заложенного кем-то заряда, то кто сказал, что намеченной жертвой была не она, Кэйхилл? Она снова повернулась к Эдвардсу.
— Не думаете ли вы, что Барри убил кто-то из ЦРУ?
— Именно.
— А как же Дэйв Хаблер, ее помощник по литагентству?
Он потряс головой:
— Об этом я ничего не знаю, если только Барри не дала ему ту же информацию, какую получила от меня.
Коллетт вернулась к столу, села, отпила глоток вина и сказала:
— А может, жертвой должна была стать я?
— Почему вы?
— Как вам сказать… я… — Она едва не переступила черту, которую сама себе определила в том, сколько и чего имеет право открыть ему. Осторожность взяла верх: Коллетт решила остаться по свою сторону этой черты. — Я не знаю, вы же сами пили за «дикую догадку». Может, кто-то захотел меня убить вместо вас. Может, двигатель сам по себе взорвался.
— Нет, Коллетт, ничто не взрывалось само по себе. Пока вы спали, мне тут власти допрос учинили. Сейчас они докладывают, что яхта была уничтожена в результате случайной электрической искры, попавшей в топливный бак. Это мне захотелось, чтобы они так думали. Нет, поверьте, я лучше знаю: устроено все намеренно.