— Почему?
— Потому, что соглашение, заключенное Барри и мною, имеет преимущественное право над тем, что было составлено до него. — Он ухмыльнулся самодовольно и снова сложил кисти шариком. Официантка принесла кофе и пирожные, Хотчкисс поднял свою чашечку. — За память о прелестной, талантливой и прекрасной женщине, Барри Мэйер, и за вас, мисс Коллетт Кэйхилл, ее закадычную подругу. — Отпив кофе, он спросил: — Вы и вправду сегодня вечером не свободны? В «Дорчестере» очень миленький танцевальный оркестр, и, как я уже говорил, в наши дни чудовищного питания тамошний шеф-повар не имеет себе равных в Лондоне. Ну так как? — Он склонил голову набок и игриво выгнул бровь.
— Никак. Впрочем, благодарю вас. Вы подписали с Барри документ в тот вечер?
— Да.
— Могу я… знаю, что это не мое дело, но…
— Боюсь, с моей стороны сейчас было бы неуместно показывать его вам. Вы сомневаетесь в том, что я сказал?
— Вовсе нет. Еще раз повторю, что во мне говорит лишь желание узнать все, что было с ней перед самой смертью. Утром вы провожали ее в аэропорт?
— Нет.
— Просто я подумала…
— Я отвез Барри обратно в гостиницу. И то был последний раз, когда я ее видел.
— На такси?
— Да. Скажите, пожалуйста, у меня складывается впечатление, будто вами владеет интерес не только близкой подруги.
Кэйхилл хмыкнула:
— Прислужник в гостинице сказал то же самое. Простите. Слишком много лет приходилось расспрашивать несчастных американских туристов, где именно они могли потерять свои паспорта.
— Вы этим занимаетесь в посольстве?
— Среди прочего. Что ж, Марк, было очень приятно.
— И, хочется надеяться, познавательно. Я вскоре собираюсь в Вашингтон навести порядок в агентстве. Вы уже знаете, где остановитесь?
— У своей матери. Она живет за городом.
— Прекрасно. Я позвоню вам туда.
— Почему бы вам не связаться со мной через Дэйвида Хаблера? Я намерена провести с ним много времени.
— Ого, кажется, кое о чем я наболтал чересчур много лишнего.
— Вовсе нет. — Она встала. — Благодарю.
Он тоже встал, пожал протянутую руку. Оба они взглянули на чек, оставленный официанткой на столе.
— Я заплачу, — сказала Кэйхилл, зная, что именно это он и хотел услышать.
— Да что вы, что вы, это же…
— Пожалуйста. Я все это заварила. Возможно, мы увидимся в Вашингтоне.
— Я определенно на это надеюсь.
Хотчкисс ушел. Кэйхилл, проходя через большой магазин, задержалась, чтобы купить матери набор необычных обеденных салфеток и книгу для своего племянника. Повернув за угол, она вернулась в гостиницу, откуда обзвонила врачей, производивших вскрытие Барри. Имена их она получила от «Рыжего» Сазерлэнда перед вылетом из Будапешта. Дозвониться удалось только до некоего доктора Уилларда Хаймса. Она представилась как самая близкая подруга Барри Мэйер и спросила, нельзя ли им договориться о встрече.