— Здесь не осталось больше ничего хорошего, Коллетт. В лучшем случае разброд и пустые хлопоты. В худшем — это зло.
Она едва раскрыла рот для ответа, но он быстро перебил:
— Вы уж извините усталого, сердитого старика. Я вовсе не намеревался вымученным своим ворчаньем подрывать ваш боевой задор.
— Только прошу вас, Хэнк, не надо извинений. — Она окинула взглядом кабинет. — Тут мы защищены?
— Кто знает?
— Вас это не трогает?
— Нет.
— Почему?
— Верная примета того, что стареешь. Великое множество всякой всячины больше не имеет значения. Не поймите меня превратно. Свое дело я делаю. В соответствии с суммой жалованья отдаю все, что могу, плюс верность долгу. Хочу в отставку. Мы с Джени купили симпатичный домик с землицей в Западной Вирджинии. Еще годик, и мы туда направимся. У детей все идет как по маслу. Купили себе еще одну собаку. Теперь их три. Нам пятерым: Джени, мне и собачьему трио — надобна Западная Вирджиния.
— Звучит замечательно, Хэнк, — сказала Кэйхилл. — Мне можно уходить?
— А вам нужно?
— У меня назначена встреча за завтраком в Росслине.
— «Назначена встреча». — Он улыбнулся. — Не свидание?
— Нет. Встречаюсь с матерью Барри Мэйер.
— Единственная дочь?
— Да.
— Сурово.
— Да.
— Пошли, я провожу. Глотну свежего воздуха.
Они стояли рядом с ее взятой напрокат красной машиной, Фокс оглядел здание, затем лес, скрывавший от посторонних глаз другие постройки.
— Росслин? Я там провел немало времени.
— В самом деле?
— Ну да. Один из вычислительных центров «Осьминога» перебрался в Росслин. Этот притон нынче наполовину пуст.
Кэйхилл засмеялась, вспомнив об «экскурсоводе», который в свое время говорил то же самое. Она рассказала о нем.
— Я его помню, — откликнулся Фокс. — Он был просто идиот, что, как все мы вскоре поняли, никому не мешает работать здесь. Он стал у нас ходячим анекдотом, и его боссу было велено от парня избавиться. Босс влепил ему за неделю пятьдесят выговоров — вы ж понимаете, что сие означало. Пятьдесят в год — и человек автоматически подлежит увольнению. В общем, хребет ему все-таки сломали. Он ко мне пришел, умолял дать ему последний шанс. Я ему сочувствовал, только он и впрямь был идиотом. Сказал ему, что ничем не смогу помочь, и он отсюда слинял. Теперь он, наверное, четырежды миллионер.
— Наверно. Хэнк, было славно повидаться с вами, припасть к такой основе.
— Я тоже рад был видеть тебя, малышка. И, прежде чем ты ускачешь прочь, выслушай меня внимательно.
Коллетт с изумлением уставилась на него.
— Береги свою прелестную попочку. Дело Барри Мэйер кусается. И «Банановая Шипучка» тоже. Тут бедой пахнет. Смотри, с кем говоришь. «Банановая Шипучка» — это месиво, и любого в него замешанного спустят в унитаз со всей остальною грязною водой. — Хэнк понизил голос. — По «Банановой Шипучке» есть утечка.