— Мелисса, давайте просто устроим себе приятный обед, — сказала Кэйхилл. — Мне не стоило пользоваться нашей встречей, чтобы смягчить боль утраты своей лучшей подруги.
Пожилая женщина улыбнулась и закурила еще одну сигарету.
— Барри все время выговаривала мне за курение. Уверяла, что оно отберет у меня десяток лет жизни, а вот поди ж ты: я сижу тут, жива-здорова, дымлю как паровоз и говорю о своей следившей за здоровьем дочери, которая мертвым-мертва. — Коллетт пыталась сменить тему, однако миссис Мэйер оборвала ее: — Нет-нет, я хотела бы поговорить с тобою о Барри. Ведь с тех пор как случилось несчастье, не было никого, к кому бы я могла обратиться, кому открыться. Я очень рада, что ты здесь и что ты дружила с ней. Знаешь, не так-то много было у нее близких людей. Нрава была легкого, открытого, а вот… а все ж друзей у нее было очень мало.
Коллетт взглянула на нее недоверчиво:
— По-моему, наоборот. Барри была такая общительная, жизнерадостная, такая затейница.
— Думаю, тут было больше показухи, Коллетт. Видишь ли, Барри пришлось пережить много дурного, страшного.
— Я знаю, временами у нее случались неприятности, только…
На лице Мелиссы Мэйер появилась всезнающая улыбка.
— Тут не просто обычные, так сказать, нормальные неприятности, Коллетт. Боюсь, я в свою могилу буду сходить, сожалея об этих сторонах ее жизни, в которых есть и моя вина.
Кэйхилл стало неловко от столь очевидного намерения Мэйер покопаться в одном из хранилищ секретов, касавшихся Барри и ее. Тем не менее любопытство мучило Коллетт не меньше, чем неловкость, и она не сделала никакой попытки прекратить начавшийся разговор.
— Тебе Барри когда-нибудь рассказывала о своем отце? — спросила Мэйер.
Кэйхилл призадумалась.
— Пожалуй, да, только не помню, что и в связи с чем. Нет. Сомневаюсь, чтобы она вообще упоминала о нем.
На самом деле Кэйхилл не раз за годы дружбы с Барри Мэйер поражалась тому, что та избегает разговоров об отце. Она вспомнила, как однажды, еще в колледже, они с Барри и другими девушками заговорили об отцах и об их воздействии на жизнь дочерей. Участие Барри в беседе свелось всего лишь к едким замечаниям об отцах вообще. Тогда же, уже ночью, Кэйхилл спросила подругу о ее отце и наткнулась на простой ответ: «Он умер». Тон, каким Барри ответила, не оставлял сомнений, что она считает разговор оконченным.
Кэйхилл рассказала Мелиссе Мэйер про тот случай, и пожилая женщина кивнула. Взгляд ее устремился куда-то через весь зал, будто отыскивая место, где могли бы бросить якорь тягостные мысли.
— Нам незачем ворошить это, Мелисса, — сказала Кэйхилл.