Внезапно из-под груды тел донесся едва слышный, почти неразличимый стон. Александр Волин вздрогнул и вскинул автомат. Звук повторился. Тогда летчик-штрафник принялся растаскивать тела, пока не увидел серый мундир и витые офицерские погоны на плечах. Лицо немца было залито кровью, видимо, его контузило взрывом.
Он сначала попытался нашарить пистолет, но испачканная засохшей кровью ладонь лишь бессильно хлопнула по пустой кобуре на поясе. Тогда он обратился к русскому летчику:
– Nicht schissen… Ich habe kleine Tochter… Nicht schissen…>[23]
– Вот черт! – выругался Александр.
Он стянул кисти немецкого офицера снятым с пистолета-пулемета MP-40 ремнем и бесцеремонно, не обращая внимания на стоны, поволок его за собой. «Ну ни хрена себе подарочек!» – размышлял про себя летчик. «Получается, мне теперь еще и обуза досталась! Хотя, с другой стороны, судя по погонам – птица он важная. Так что терять такой роскошный шанс не следовало» – такие примерно мысли были в голове у Волина.
Летчик-штрафник вместе со своим «попутчиком» заполз в какую-то щель между полуразрушенными стенами.
Внезапно совсем рядом с его укрытием раздалась металлическая немецкая речь. Волин красноречиво уткнул ствол ППШ в дырчатом охлаждающем кожухе прямо в лицо немецкому офицеру. Тот, видимо, столь незатейливый намек понял абсолютно верно и затих, как мышь под веником.
Мимо шла группа немецких солдат, все – отлично экипированные, с пистолетами-пулеметами. Рукава оливково-зеленых полевых рубашек закатаны до локтя. Вместе с ними прошагал расчет пехотного пулемета MG-34. «Первый номер» нес на плече «машиненгевер», длинная патронная лента была обернута вокруг ствола. Напарник пулеметчика тащил навьюченный за спину громоздкий пулеметный станок.
Летчик-штрафник слышал их беспечные, судя по тону, разговоры, доносился запах их сигарет. Немцы шли по его земле с уверенностью хозяев. Сбитый летчик скрипнул зубами: «Сволочи!» Палец лежал на спусковом крючке ППШ. От накатившей вдруг ярости хотелось послать все к чертям и расстрелять столько немцев, сколько он сможет! Но Волин усилием воли сдержал порыв благородной мести. Что толку, если он сейчас погибнет? Нужно во что бы то ни стало прорваться к своим и снова бить гитлеровцев на истребителе! Только так он сможет в полной мере помочь своей Родине в борьбе с ненавистным и сильным врагом. Ненавидящим взглядом он буравил пленного немецкого офицера.
А между тем смеркалось. Идти ночью в незнакомом воюющем городе, не представляя ясно, где свои, а где немцы, – это было чистым безумием. Александр Волин перебежал прихрамывая открытый участок улицы и спрятался в развалинах дома. Достал из планшета плитку шоколада, отломил половину, подумал и разделил еще пополам. Одну часть сжевал сам, запивая водой из фляги, а вторую отдал немцу. Потом дал сделать ему несколько глотков воды.