— Я сделал все, что мог, поверьте, господин Скурос. Все рычаги — в руках князя Генриха. Он не дает разрешений на строительство в прибрежной зоне, если это не отвечает его собственным представлениям о благе страны. У него развилась неприязнь к иностранным корпорациям. Он ввел бесчисленные ограничения, о которые разбиваются все попытки…
— Разрешения должны быть у меня завтра утром, — бесцеремонно перебил его Скурос. — Настоятельно советую вам поторопиться.
Тедди вконец обессилела. Она отдохнула у себя в спальне и еле поднялась, чтобы в условленное время встретиться с Жаком в главном холле, а потом вместе с ним отправиться к советнику князя, Анатолю Бретону.
— Жак, кажется, я совершила ошибку.
— Какую?
Она рассказала ему об отвратительной сцене на пляже.
— Я наговорила лишнего, — удрученно призналась Тедди. — Меня разобрало такое зло, что я забыла об осторожности. Он пришел в ярость от моих обвинений. Ты бы видел его глаза!
Жак нахмурился.
— Ничего страшного, Тедди. Я подумаю, как нам быть. А ты ни на шаг не отходи от телохранителя. Будет лучше, если без меня ты вообще не станешь появляться за воротами замка.
Тедди кивнула, сотрясаясь от жестокого кашля. В другое время она бы не потерпела таких ограничений своей свободы, но сейчас у нее просто не оставалось сил спорить.
Вилла Анатоля Бретона стояла на высоком берегу, всего в полумиле от Вандомского замка. При виде этого особняка под красной черепичной крышей и обширного сада с фонтанами и статуями Тедди вспомнились дома, которые она видела в Беверли-Хиллз.
Шофер Жака остановил «роллс-ройс» у крутого подъема, ведущего к вилле.
— Объясни, Жак, почему мы идем к Бретону домой, а не в офис?
— Мне кажется, в домашней обстановке мы добьемся большего.
— Не понимаю.
— Скоро поймешь. Доверь это дело мне, Тедди.
Шофер остался в машине, а Тедди и Жак в сопровождении двух телохранителей стали подниматься в гору. Дворецкий, ожидавший на пороге, провел вошедших анфиладой богато украшенных комнат.
Окна кабинета, где принимал их Бретон, выходили прямо на море. Как и в других помещениях, здесь все дышало роскошью.
— Мое почтение, ваше высочество, — поклонился Бретон.
Этому подтянутому, холеному мужчине никак нельзя было дать его шестидесяти двух лет. На его губах играла нервозная улыбка.
Поприветствовав Жака, Бретон переключился на английский и обратился к Тедди.
— Счастлив принимать вас у себя в доме, мадемуазель Тедди. Я приказал подать вина… У нас чудесная погода, не правда ли? Впрочем, вечерами бывает прохладно, вы не находите?
От Тедди не укрылось его беспокойство.