Волки, казалось, очень хорошо поняли его и совсем успокоились. Поочередно зевнув, они улеглись на белый блескучий снег, свернулись, уткнувшись носами в животы и… стали дремать.
Атувье умолк. И странно — его тоже потянуло на сон. Он вырыл в сугробе яму, отцепил лапки-снегоступы и, нахлобучив поглубже малахай, свернулся калачиком и сразу заснул в белом студеном ложе. Для оленного человека спать на снегу — дело привычное.
Очнулся Атувье от того, что кто-то сильно тянул его за кухлянку. Конечно же, это был сам Вожак.
Солнце, большое оранжевое зимнее солнце Севера, уже садилось за сопки. Снега угасали, синели, на небе перемигивались первые звезды.
Стая осталась в этом распадке и на следующий день. Волки съели свои запасы только к вечеру. Атувье доел печень и на ночь снова улегся в свою снежную постель.
Поднялся он на рассвете и сразу принялся подпрыгивать, размахивая руками, стараясь побыстрее согреться.
Волки, с обросшими инеем мордами и загривками, сбились в кучу и с любопытством смотрели на Человека. Но вот Вожак отошел в сторону и стал куда-то вглядываться. То ли он смотрел на вершины сопок, то ли изучал распадок — Атувье не понял. Затем Вожак подошел к стае и обнюхался с каждым собратом. К Атувье приблизились Хмурый и старшая волчица. Звери встали по бокам, оскалились. Атувье понял: он привязал лапки-снегоступы, поправил чаут, всем своим видом показывая, что готов идти.
Первым пошел Вожак, следом — белая волчица, за ней — молодые. Атувье взял остатки головы оленя (он хорошо помозговал вчера), перекинул ношу через плечо и двинулся вперед рядом со следами волков. За ним тронулись Хмурый с волчицей. «Я тоже волк… я тоже волк…» — стал мысленно убеждать себя пленник волчьей стаи. Так было легче идти.
Едва солнце село за белые островерхие скалы, как ночь тут же поставила свою звездную ярангу… И снова наступило утро. Новое утро новой жизни молодого пастуха Атувье. Стая двинулась дальше.
Атувье знал, что они идут по берегу одного из многих притоков Апуки, спрятанного сейчас подо льдом и сугробами. По звездам определил, что Вожак ведет стаю на юго-запад. Зачем? Ведь там в горах нет стойбищ, нет кочевий. Впрочем, может быть, и есть — так далеко в ту сторону он не ходил. Но знал, что если так идти долго, то можно выйти на берег Охотского моря во владения ламутов. Атувье слышал, что у них, у ламутов, большие табуны, крепкие олешки. Замкнутые, малообщительные ламуты слыли умелыми пастухами. Однако путь до их владений ох какой долгий! Неужели Вожак ведет стаю туда? Атувье захотелось пить. Сейчас бы почаевать. Э-э, какая чаевка с волками… И где взять чай, котел? Подумав о чае, юноша словно на крыльях перелетел в походную ярангу и даже остановился, от досады, представив, как сидят сейчас возле очага пастухи, чаюют после еды, курят, говорят о его таинственном исчезновении. «Чаю, чаю!» — просило все его нутро.