— А зачем мне это? — Она из последних сил сдерживала себя.
— Зачем? Этого я не знаю. Зачем, например, твоему отцу понадобилось разрушить жизнь троим людям?
— Ты совершенно не знаешь моего отца.
— И не хочу знать. Впрочем, Николь говорила мне, что ты всегда становишься на его защиту.
— Я вижу, она много чего успела тебе наговорить.
— Она очень переживает, — продолжал свое Дональд. — Ей стыдно за вас обоих. Трудно иметь, наверное, таких отца и сестру.
— Действительно, трудно. Но ты еще что-то говорил и про мою мать? — напомнила Айрин.
— Ты опять будешь притворяться, что ничего не понимаешь?
— А ты сам понимаешь? — устало спросила она.
— Еще бы. Именно твоя мать устроила весь этот скандал. Наняла детектива…
— Уиллогби?
— Я так и знал, что ты была в курсе, — с ноткой торжества произнес Дональд.
— Нет… я прочитала о нем сегодня. С чего ты взял, что его наняла мама?
— Узнал.
— Ты больше ничего не хочешь сказать?
— По-моему, мы уже все сказали друг другу.
Сидя в машине, Айрин долго не могла собраться с мыслями. Она была поражена. Роль зачинщицы скандала совсем не подходила матери. Она очень страдает и по сей день не может нормально жить. Мать всегда была пассивной, больше всего боящейся сцен и избегавшей выяснения отношений.
Айрин почему-то не могла вызвать в душе сочувствие к матери. После того, что сказал Дональд, она не могла представить ее, как раньше, в роли жертвы. Возможно, не устрой Бэрил публичного скандала, все удалось бы как-то уладить и отец Дональда был бы сейчас жив. Но кто она такая, чтобы осуждать Бэрил? Айрин устыдилась своих мыслей. Сначала надо разобраться во всем, а потом выносить приговор.
Николь снова потянуло к излюбленному в последнее время занятию. Она достала из красивой резной шкатулки старые бумаги. У шкатулки было второе дно, о чем никто, кроме Николь, не знал.
Она обнаружила эту шкатулку на чердаке два года назад и решила взять для бижутерии. И случайно наткнулась на эти бумаги. Письма женщины к мужчине. Почерк был совершенно незнакомым. Николь мгновенно сообразила: это любовные послания женщины к отцу.
Связь отца с актрисой всегда будоражила ее воображение. Она страстно желала узнать все подробности их отношений. И в то же время сама мысль, что она знает то, чего не знают ни мать, ни Айрин, придавала Николь значительности в собственных глазах.
Какое-то время она задавалась вопросом, почему письма оказались на чердаке, но куда больше ее интересовало содержание писем.
Их было очень много. Исписанных мелким незнакомым почерком, местами неразборчивым. У Николь быстро уставали глаза, и она читала их очень медленно да и не торопилась, желая растянуть удовольствие.