Ах, вот даже как: «Не надо устраивать сцен!» Да к черту психологию и тонкий расчет. Вот сейчас самое время спросить его прямо: «Что происходит?!»
— Эд, ты любишь меня?
В ответ он пробормотал что-то невнятное — мол, при чем здесь это.
Бася горько усмехнулась — его жалкий лепет мало соотносился с любовным признанием. С уст рвался второй вопрос, логически вытекающий из первого, однако как раз его задавать было нельзя. Ну нельзя женщине спрашивать мужчину об этом. Но все-таки… Бася почувствовала, будто летит с горы. В груди болело, и эта боль не оставляла места расчету и рассудку.
— Ты разлюбил меня?
Выражение лица Эда стало совсем постным, и он устало выдохнул:
— Конечно нет, дорогая! Странно, что подобные мысли вообще приходят тебе в голову!
Бася едва справилась с гомерическим смехом — что это с ним? Вроде неплохой актер, мог бы сыграть и получше. Если бы он так объяснялся в любви на съемочной площадке, режиссер явно сказал бы «не верю» и поставил ему «незачет». Вяло и неубедительно! Нет намека не то что на страсть, но даже на уважение! Но ведь было же когда-то по-другому! Бася вспомнила Венецию и едва не задохнулась от боли — какой страстью горели глаза Эда в то время, какие слова он тогда говорил…
«Разлюбил» — прозвучало, как приговор.
— Что происходит, Эд?
— Видишь ли, все это очень сложно…
Его красивое лицо, растиражированное в десятках журналов, затуманилось.
Бася почувствовала, что сейчас он скажет нечто, и ей станет еще больнее. Она внутренне сжалась.
— Ты очень дорога мне, Барбара!
Фраза была произнесена со значением, и после нее последовала пауза. «Черт побери, — ругнулась Бася. — Все-таки сколько в нем театральщины и как это фальшиво, право!»
Эд выдержал паузу — Станиславский был бы доволен — и продолжил:
— Я боюсь обидеть тебя, но, пожалуй, должен кое-что объяснить… Видишь ли, я привык быть один, ценю свою внутреннюю свободу, и мне сложно переделать себя!
«Что? — она внутренне возмутилась. — И это говорит Эдуард, про которого болтают, будто он не пропустил ни одной юбки!»
— А как же твоя жена? — мстительно вставила Бася.
— Жена здесь совершенно ни при чем! Мы давно существуем отдельно друг от друга! И потом, мой образ жизни, моя занятость не позволяют мне связать свою жизнь с кем-то э… — он растерялся, подыскивая слова, — …серьезно. Понимаешь?
Почему-то больше всего ее оскорбило это блеянье «э…».
— Встретив тебя, я подумал, что у нас все может получиться, но не учел многих вещей…
Бася растерялась и даже не знала, что сказать.
— Прости, я потерял голову, но жизнь есть жизнь…