Встряхнувшись, Серена выпрямилась и нервно облизнула губы. Николас приподнял бровь, что придало ей сил заговорить.
— Смерть вашего отца осложнила мою задачу, но от этого она не стала менее срочной. Я уверена, что должна заручиться вашей поддержкой.
— Должны? Мисс Каше, я чувствую ваше нежелание открыть мне правду. Разве вы не доверяете мне?
Он явно заигрывал с ней.
— С какой стати? Разве было бы разумно поступить так?
— Вы сами должны решить, как поступить, когда лучше познакомитесь со мной.
— К сожалению, я не собираюсь провести в вашем обществе так много времени, чтобы знакомиться с вами, — колко ответила Серена. — Я пришла за бумагами, которые мой отец доверил вашему. Это личные документы, которые он не хотел подвергать риску на континенте. Вы должны знать, что мы там вели… как бы это сказать, странствующий образ жизни.
— Значит, вы приехали в Англию совсем недавно?
— Да, из Франции. Я в Англии впервые.
— Позвольте мне выразить вам комплимент по поводу совершенного владения нашим языком.
— Мистер Литтон, признаться, я англичанка, — холодно заметила Серена. — Мой отец англичанин, дома мы всегда общались на родном языке. Ваши подозрения мне понятны — мое неожиданное появление здесь, должно быть, произвело странное впечатление. Но уверяю вас, я не мошенница. Я также не французская шпионка, если вас беспокоит такая возможность.
— Мадемуазель, вы положили меня на обе лопатки. Однако боюсь, что вас ждет разочарование, поскольку я ничего не знаю о ваших документах. Я давно просмотрел все личные вещи отца. Если бы эти бумаги оказались здесь, они бы уже давно нашлись.
— Но они должны быть здесь! Вы точно знаете, что он ничего не сказал перед своей смертью? А не мог он хранить их у своего адвоката?
Николас нахмурился, его озадачил ее серьезный тон.
— Нет, в таком случае мне об этом сообщили бы.
— Вы должны кое-что вспомнить. Не мог же ваш отец совсем не упомянуть о своем друге!
Ее отчаяние пробудило любопытство Николаса. Что бы Серена ни говорила, она явно что-то утаивала. Ее прелестный взгляд был устремлен к нему с мольбой, способной разжалобить самое черствое сердце. Николас мог лишь гадать, какое впечатление на нее могла произвести его благосклонность.
— Возможно, если бы вы рассказали мне чуть больше, это могло бы освежить мою память.
— Это личные документы, не имеющие никакой ценности для других. На них значится имя моего отца.
Само нежелание Серены раскрывать подробности заинтриговало его.
— Каше?
Серена прикусила губу, чувствуя на себе его более проницательный взгляд. Хотя он вел себя раскованно, у нее не оставалось сомнений в том, что Николас Литтон не доверяет ей, и она не могла винить его за это.