— Вернуться я могу только после того, как завершу труд — подарок советским друзьям, — сказал Лубсан, имея в виду свою рукопись по лечению иглами. — А моя жена? Что она скажет на это? Ведь она бурятка. Захочет ли уехать обратно в Улан-Батор?
Почти одновременно с Далхсурэном прилетела жена Лубсана. Она была в Москве, где готовила докторскую диссертацию по философии. Она оказалась такой же радушной и приветливой, как сам Лубсан. Но по-русски говорила великолепно, без каких-либо признаков акцента.
— Назарова, — представилась жена Лубсана, — Нина Антоновна.
Любой человек, даже и не обладающий даром особой прозорливости, догадался бы, что Нина Антоновна — дочь того доктора Назарова, про которого говорил Лубсан. Фамилия довольно редкая для бурятской семьи. Нина Антоновна улыбнулась:
— Да, да, это было именно так. Приезжая в Советский Союз, Лубсан всякий раз пытался найти доктора Назарова. Но он смог найти всего лишь его дочь...
Собственно, сюжет «Истинной истории» на этом и зиждется. Монастырь в Убур-Хангае приходит в упадок. Ламы разбредаются. Уходит и Лубсан, обжигая босые ноги о горячие пески пустыни. Оборванного, ослабевшего и голодного, его встречает советский доктор Назаров. Назарову понравился паренек, он увидел его одаренность. Оказывается, из родных у Лубсана никого нет в живых. Была бабушка, но и она померла. Антон Осипович Назаров устраивает Лубсана в школу-интернат, с тем чтобы Лубсан мог получить светское образование. Гава будет еще более силен в тибетской медицине, если изучит европейскую медицинскую систему. И к этому Лубсан стремится всю жизнь. Он изучает тибетскую медицину, китайскую, народную медицину Монголии, приезжает учиться в Советский Союз. В СССР он всюду ищет доктора Назарова, чтобы выразить ему свою признательность за участие. Но Антона Осиповича Назарова, бывшего наркома здравоохранения Бурятии, уже нет в живых, зато в Иркутске, к большой своей радости, он находит дочь Назарова, которая скоро становится женой Лубсана... Такова канва сюжета «Истинной истории» Лхамсурэна.
Пришла пора моего отъезда из Улан-Удэ. Лубсан огорчался: он недолечил мой насморк! Но доктор вдруг просиял, вспомнив про золотые иглы: он поставит их мне в день отъезда. Пусть две золотые иголки посидят в коже около носа неделю. Так что я вылетел из Улан-Удэ с двумя круглыми наклейками на лице. Пассажиры, теряясь в догадках (что за мода?), украдкой поглядывали на мои странные украшения. Под крылом самолета блестела мощная излучина Селенги. Где-то там был Кирилл со своим маленьким белым автомобилем. На Селенгу Кирилл поехал один, радуясь своему здоровью и счастью дышать.