...Нибули неслышной тенью метнулся среди костров. Однако Варнагери поймал его взглядом.
Нибули показал рукой на восток.
— Белый человек сидит вон там, — сказал он.
При этой новости Варнагери приоткрыл глаза чуть пошире, но только хмыкнул и продолжал рвать ломоть мяса. Старый Кирили взволнованно расспрашивал Нибули о белом. Его лагерь был в дне ходьбы от стойбища, рассказывал Нибули. Там всего один белый, с ним два чернокожих носильщика из какого-то северного племени и еще пять больших зверей, которые зовутся верблюдами.
Покончив с едой, старики начали собираться один за другим у костра Варнагери, чтобы обсудить новость. Сам Варнагери был не на шутку встревожен. Зачем он пришел? Уже много лет ни один белый не забирался так далеко в земли их племени.
Некоторые из стариков были за то, чтобы немедленно уйти, раствориться в бескрайности пустыни, исчезнуть, не оставив белому ни следа. Другие же, жадные и корыстные, посасывали нижнюю губу и думали о муке и сахаре, которые наверняка есть у белого человека, но вслух кричали с воодушевлением, что нужно остаться, потому что какой же вред может произойти от одного человека, даже если он белый?
Варнагери склонялся к тому, чтобы уйти. Но куда? Здесь пища была в изобилии — женщины без труда собирали ее каждый день, а мужчины редко возвращались без добычи. На любой другой стоянке еды будет мало или вовсе не будет — там, на холмах севера, сейчас не сезон. Да и дикий картофель — их основная пища — поспеет там лишь через несколько недель. Неохотно, вопреки предчувствию, Варнагери принял решение остаться.
И они остались. На следующий день ничего не произошло, ночь тоже прошла мирно, и племя стало надеяться, что белый и его верблюды ушли. Но еще через день, когда Варнагери после целого дня охоты возвратился в лагерь, усталый, голодный и с пустыми руками, он увидел среди деревьев, бок о бок с их собственной стоянкой палатку белого! Палатка была изнутри освещена.
Подойдя к своему костру, он увидел, что его старая лубра
(Лубра (австрал. диал.) — женщина-аборигенка (Прим. ред.))
вынимает из огня обуглившуюся мучную лепешку — пищу белого человека. Раздосадованный, он заворчал на жену. Но когда чуть позже она подала ему эту лепешку на ужин, он съел ее с удовольствием, наслаждаясь непривычным вкусом и запахом, но все же недоверчивый. К чему этот подарок?
И снова старейшины племени собрались у его костра потолковать. Они сидели обеспокоенные, но сытые и разговаривали о белом человеке и о том, зачем он появился в их местах.