У каждого из нас есть смешная история, связанная с яйцами, поручик-молчать. У меня их целых две. Одна, естественно, касается детства. Известно, что с яйцом можно проделать множество фокусов, но едва ли не самый распространенный — втягивание крутого яйца в бутылку типа кефирной, с горлышком не слишком узким, но уже яйца. Яйцо сваривается. На дно бутылки бросается горящая бумажка. Яйцо сажается на горлышко. Дальше происходит физическое чудо: по мере сгорания бумажки в бутылке истребляется воздух и образуется вакуум, в который и всасывается несчастное. Мы с моим дачным соседом Лехой Сидорцевым поставили данный опыт в 1979-м, чтобы не соврать, году. Мне было двенадцать, Лехе десять, мы страстно увлекались естественными науками, ловили головастиков, наблюдали звезды, поджигали магний, короче, жизнь наша была увлекательна. Яйцо было сварено вкрутую, облуплено и усажено на бутылку, тетрадный лист внутри горел, ничего не происходило. Яйцо всем своим видом говорило: вы, жалкие люди, хотите втиснуть меня, такое большое, такое надменное, в этот ничтожный формат, ай, что это! В этот момент огонь погас, бутылка наполнилась дымом, и если бы у яйца были ручки, оно взмахнуло бы ими. Оно стало медленно, но неумолимо, в полном соответствии с законами физики, протискиваться в бутылку. Сначала оно вытянулось, заполнив собой все бутылочное горло, потом громко чпокнуло и наконец повалилось внутрь на хлопья пепла, не в силах смириться с таковым своим положением. Но против факуума не попрешь.
Мы долго хохотали, вспоминая, как оно не хотело туда лезть, такое важное, а потом чпок, и всосалось. Но самое удивительное, что эту же картину я вспоминаю по самым разным поводам. Например, когда какой-нибудь особо гордый нонконформист кричит на всех углах, что он никогда не впишется в буржуазную жизнь и скучный мейнстрим, но потом с ним что-то случается, раздается громкий чпок, и на наших глазах шумный буян прекрасным образом втискивается в горлышко, а все потому, что он слишком крутой. В последнее время такие физические опыты проделываются особенно часто, и всякий раз я мысленно поздравляю физику. Кстати, наше яйцо в этой бутылке довольно быстро стухло. Видимо, климат там был не очень располагающий.
Вторая история была не физического, а сугубо лингвистического свойства. Небольшая журналистская группа отправилась в чудесную европейскую страну в пиаровский тур — в девяностые такое часто практиковалось: турфирма бесплатно везет журналистов, они пишут о стране и агитируют всех туда ездить, и все довольны. В нашей компании было много публицистов, ставших сегодня знаменитыми, и красивых девушек, которые почему-то все как одна ушли из профессии. Вероятно, для девушек наша профессия действительно не самая перспективная, особенно сейчас. Для юношей, впрочем, тоже, но им просто деваться некуда. Короче, в нашей компании был один мальчик изумительной крутизны, постоянно рассказывавший о том, как много и успешно он занимается спортом, какие у него исключительные аксессуары, в каких роскошных кругах он по этому поводу вращается… На второй день это стало утомлять, на третий — смешить, а на четвертый сделалось невыносимо. Жертвой его пиар-усилий чаще всего становилась самая красивая наша девушка, на которую он недвусмысленно нацелился. Когда на пятый день мы пошли смотреть какие-то теннисные соревнования и Женя завел свою волынку о том, что все играют неправильно, — наша девушка не выдержала, и ее вдруг прорвало.