— Я хотела бы стать хозяйкой кофейни.
— Кофейни? — Цезарь удивленно задрал брови, а Сергей, молча потевший рядом, тихо умирал от страха.
— Да... — Казалось, девушка совершенно не испытывала смущения, хоть и знала прекрасно, кто перед ней. Она смотрела на мужчину широко открытыми синими глазами и спокойно рассказывала: — Я хотела бы приходить, как хозяйка, в небольшое кафе... Чтобы кофе настоящий и горячий шоколад и булочки всякие необыкновенные... И на прилавке банки с леденцами... У меня была бы красивая мебель и чистые скатерти... Я проверяла бы счета, а иногда сама стояла бы за прилавком. Я умею варить кофе...
— Как «Кофе-Хауз» в Москве?
— Да...
Надо же, с удивлением думал Сергей. Она и не боится словно. Вон, раскраснелась, ладошками всплеснула. И что он в ней нашел... Рот как у лягушонка, скулы высокие — отец был татарин. А девушка продолжала:
— Только, знаете, в Москве все чужие, а в маленьком городе в кафе приходили бы местные... Я знала бы по именам детей, а вечером приходили бы родители. — Она осеклась и махнула рукой. — У нас так не бывает. Если куда и идут, то в пивняк — кому тут кофе варить...
Цезарь засмеялся, покачал головой и пошел дальше. Вечером сказал Сергею:
— Я приду к тебе в гости. Жена дома?
Тот кивнул.
— Пригласи Оксану, хочу поговорить с ней.
Серега пошел к сестре. Та выслушала и спросила:
— Сколько ему лет?
— Не знаю точно — лет сорок пять.
— Батюшки, — всплеснула руками тетка. — В отцы годится.
Но Оксана кивнула:
— Я приду.
Она побежала мыть голову и одеваться. Сергей был удивлен и чувствовал себя не в своей тарелке. Испортит девку — жалко. А и сказать больше, чем уже говорено, нельзя: можно и по рогам получить — Цезарь бывает крут.
Вообще-то, насколько Серега помнил, старшой никогда не был женат. До отъезда на Кипр он либо ездил в Москву по бабам, либо пользовался фельдшерицей из местной поликлиники. А тут, видать, запал. Ну да что будет, то и будет.
Вечером Оксанка пришла на ужин, надев тесные голубые джинсы и простой свитерок. Волосы она распустила, и лишь губы были тронуты розовым блеском. Машка, разглядев ее в прихожей, зашептала:
— Ты что как лахудра-то? Идем в спальню, я тебя причешу. И хоть глаза подкрась.
Та только покачала головой. Сергей чувствовал, что девушка натянута как струна. Она вошла в гостиную и стала посреди комнаты. Цезарь сидел в кресле у телевизора. Он молча смотрел на нее. Сергей мялся за спиной Оксаны и боялся открыть рот.
Пауза затягивалась. И тут из кухни выскочили его близнецы, которым мать строго-настрого запретила появляться в гостиной.