Второе. Научный поиск и даже поиск любительский трудно переоценить. Всякое новое слово — даже самое тихое — истинной наукой приветствуется. Беда только, если исследователь, еще не выйдя на «рабочее место», надевает на глаза шоры, если он заранее говорит: именно здесь и именно в эту пятидневку я открою именно Атлантиду. Вся сумма научной информации, преподнесенная автором, в том случае, если она соответствует истине, чрезвычайно интересна сама по себе, без привязки к Атлантиде. Ее можно сформулировать следующим образом: «У островов Бимини и Андрос целый ряд случайных наблюдателей и некоторые археологи неоднократно замечали под водой какие-то странные образования. Некоторые исследователи считают, что они явно искусственного происхождения, другие оспаривают это. Исследования продолжаются». К этому можно добавить, что в любом случае — дело ли это рук человека или это природные образования — исследования представляют интерес для истории или геологии.
Массивные ворота — такими некогда запирались замки — с грохотом раскрылись перед нами. Мы вошли в туннель. Те же ворота, прогрохотав, отрезали нас от солнечного света. В лицо дул тугой прохладный ветер. Но вот раздался грохот — на этот раз внутренней двери, и поток воздуха словно срезало ножом.
Я вслушался в тишину, и мне показалось, что я слышу далекую капель. И вдруг темнота исчезла. Вспыхнули разноцветные прожекторы, и в их лучах разгорелись свисающие с потолка ледяные гроздья. Мы в самом центре Бриллиантового грота.
Стоя у рубильника, Дорофеев, мой проводник, смотрит, какое впечатление произвел на меня этот маленький спектакль. Но я настолько потрясен, что ощущаю себя где-то в детстве, и, протянув руку к одной из друз, срываю и машинально кладу в рот ледяную гроздь. И только тут понимаю, какой непозволительный поступок совершаю, — ведь центр грота специально огражден от туристов.
— Ничего, ничего, — успокаивает меня Евгений Павлович, — здесь холодно — друзы нарастут. А вот в следующем гроте, Полярном, мы даже просим туристов не останавливаться. Ледяной колонне там сто двадцать лет. И кристаллы свешиваются тонкие, как листья. Они боятся даже дыхания человека.
Мороз дает себя знать — комбинезон стал совсем деревянным. Проход сужается, мы зажигаем свечи. Я вдруг представил, как мы выглядим со стороны — представители тайной секты, идущие на тайное же сборище. От моего огарка по стенам ходят длинные тени. И вдруг — что это? Там, где только что был проводник, показывается кошмарное животное. Я замер, а оно, присев, готовится к прыжку. Бред какой-то!..