— Что? — вскинулся Бегичев.
— В бурдюках вода, Антон, — спокойно пояснил сержант.
— Нужно задержать старика,— твердо сказал Бегичев.
— Это было бы слишком хорошо для нарушителя. И для Сайфулы тоже. Что ты докажешь? — Что человек взял с собой в пустыню большой запас воды? Нам с тобой важно знать, где он оставит эту воду. И кто за ней придет...
Узоров сделал небольшой крюк по пескам, выбрал самый высокий бархан и достал бинокль.
Сайфула все так же сидел у костра. Казалось, он молился. Тонкая струйка дыма тянулась вверх. Это было похоже на сигнал, на предупреждение об опасности. Время от времени старик подбрасывал ветки саксаула в костер и застывал как изваяние.
Внезапно потускнело солнце. Горизонт задернулся бурой пеленой. Закурились серой пылью гребни барханов. Словно глубокий вздох пронесся над песками, и зашуршали, зазмеились тысячи желтых ручьев.
Вскоре вершины барханов скрылись в тучах песка. Раскаленные песчинки яростно хлестали по лицу, но Узоров не опускал бинокля. На миг среди пышущей жаром мутной пелены ему удалось разглядеть поднявшегося с земли старика.
— Он уходит, Антон! — прокричал сержант.
— Радируй в отряд, — предложил Бегичев, — и пойдем следом.
— Нужно переждать бурю, — прокричал Узоров, склонившись к товарищу, — и сберечь рацию! Доберемся до старой кошары. Она слева от нас в двух километрах...
Старая, заброшенная пастухами кошара открылась внезапно среди плотной мглы. Некогда обшитое кошмой и дранкой помещение являло собой грустное зрелище. Ветер продувал его насквозь, распахнутые ворота скрипели на ржавых петлях.
Узоров захлопнул воротца и привязал их бечевкой к толстой жердине.
Бегичев привалился к стене, где меньше дуло, и, едва разлепив спекшиеся губы, пробормотал:
— Попить бы...
Сержант встряхнул его за плечи, нащупал фляжку на поясе Антона. Она была пуста. Молча отцепил свою, протянул товарищу. Бегичев сделал большой глоток и, отвернувшись, возвратил фляжку. Сержант только смочил губы.
«Афганец» бушевал весь остаток дня и только к ночи затих. Кошару занесло песком по самую крышу, и Узоров с Бегичевым с трудом выбрались на поверхность. Огромные лохматые звезды висели над пустыней. Небо, яркое от звездного свечения, соприкасаясь на горизонте с землей, внезапно обрывалось сплошной темнотой. И только гребни барханов едва просматривались да угрюмо поскрипывал саксаул.
Но так длилось недолго. Выкатившаяся луна преобразила пустыню. Барханы словно окрасились голубым цветом, потеряли свои контуры и стали похожи на присевшие легкие облака.