Он взглянул в окно и нахмурился, увидев собиравшиеся на небе тучи.
– Надеюсь только, что не пойдет дождь.
– Не пойдет. Будет ясно и сухо, прекрасный весенний вечер, – сказала я, вспомнив описания погоды накануне землетрясения.
– Дай-то Бог. Ну, тогда до вечера. Подняв мою руку, он прижался губами к ладони, и по руке словно пробежал электрический ток.
– До вечера, – откликнулась я, и хотя до вечера было еще далеко, перед глазами у меня зажглись звезды.
Я одевалась, готовясь к походу в оперу, когда в дверь постучала Виктория.
– Тейлор, можно мне войти?
– Конечно, – я открыла дверь.
При звуке голоса Виктории Аполлон навострил уши и радостно потрусил к двери.
Виктория широко раскрыла глаза, увидев на мне платье персикового цвета, которое Натаниэль купил мне для свадебного вечера, но которое у меня так и не было случая надеть.
– О Боже, Тейлор, ты просто красавица! – воскликнула она.
– Думаешь, оно подойдет? – спросила я, смущенно теребя кружево, обрамлявшее низкий вырез платья. – Боюсь, оно слишком легкое и слишком нарядное для оперы, но ничего более подходящего у меня нет.
– Оно безупречно, – Виктория решительно кивнула. – Попомни мои слова, все эти старые курицы в темных платьях позеленеют от зависти. – Она вытянула руку – на ладони лежали таблетки. – Пока они мне не понадобятся. Знаешь, эти твои таблетки – настоящее чудодейственное средство. Большое тебе спасибо.
– Пожалуйста, – я положила таблетки на прикроватный столик.
Виктория почесала Аполлона за ушами и пес довольно заворчал.
– Ну, – сказала она, понимающе взглянув на меня, – я, пожалуй, пойду, не буду тебе мешать. Заканчивай спокойно свои сборы. Имей в виду, мой брат не любит ждать.
– Учту, – ответила я, и она выскользнула в холл, сопровождаемая Аполлоном.
После ее ухода я высыпала таблетки в пузырек и хотела было убрать его в сумку, но вгляд мой упал на дату, обозначающую срок годности таблеток: 31 июля 199О года. Это было доказательство, которое я искала. Теперь я могла убедить Натаниэля в том, что я действительно из будущего.
Но почему я не испытала при этом никакой радости? Я бы должна была почувствовать волнение, возбуждение, подъем, ну по крайней мере облегчение. Я же вместо этого почувствовала странную подавленность.
Да потому, с удивлением осознала я, что мне вдруг расхотелось рассказывать Натаниэлю и о том, откуда я, и о том, что скоро я исчезну.
Я была не готова порвать чудесную связь между нами. Я не могла этого сделать. Пока не могла. Землетрясение произойдет не раньше пяти завтрашнего утра. У меня оставалось еще много времени на то, чтобы спрятать свечи Виктории и тем самым спасти ее. Но сначала я хотела насладиться вечером в обществе Натаниэля. Сегодня.