Аполлон вполне оправдывал данное ему имя, ведя себя, как маленький божок, что иногда, надо сказать, меня раздражало. Он мгновенно присвоил себе мое обтянутое яркой материей плетеное кресло и теперь, как какой-нибудь изнеженный восточный султан, постоянно возлежал на нем, с гордостью демонстрируя все свои многочисленные складки жира. Настоящий гурман, он и во время наших долгих прогулок следовал лишь собственным вкусам, таща меня за собой со скоростью, которую задавал только он и он один. Обладая не меньшим упрямством, я не хотела даже думать о том, чтобы отдать его в школу дрессировки. Тем более что из этого, как я инстинктивно чувствовала, все равно бы ничего не вышло.
Аполлон постоянно испытывал мое терпение. Помимо откровенного непослушания, он еще и лаял без остановки, когда оставался один дома. Естественно, подобное поведение вызывало возмущение соседей, пока наконец домовладелица не пригрозила выселить нас, если это не прекратится. В результате, куда бы я теперь ни отправлялась, мне неизменно приходилось брать с собой этот четырехлапый источник беспокойства с кривой ухмылкой и бархатистой, словно замшевой кожей.
Тот трагический день начался для нас с Аполлоном как обычно: с апельсинового сока и пирожков с вареньем в нашей любимой закусочной, и затем бега трусцой до офиса Исторического общества, где я работала, готовясь к защите своей магистерской диссертации о возможности реставрации немногих сохранившихся в городе особняков девятнадцатого века. Опрашивая в процессе своего исследования тех, кто был свидетелем землетрясения 19О6 года, я и познакомилась с Викторией Стюарт. Я беседовала со многими старожилами, но в Виктории было нечто такое, что мгновенно заинтриговало меня, вызвав желание узнать как можно больше о ее прошлом.
Я распахнула тяжелую дверь и вошла внутрь.
– Ну как, есть какой-нибудь прогресс в деле со Стюарт-хаузом? – спросила я свою руководительницу Вильму, выглядевшую еще более древней, чем затхлая пыльная комнатушка, в которой она сидела.
Вильма сдвинула на нос очки с бифокальными стеклами и посмотрела поверх них на меня.
– Никакого, должна тебя огорчить. Власти штата не желают брать его под охрану как памятник архитектуры – слишком уж он ветхий.
У меня упало сердце.
– Нужно попытаться что-нибудь придумать.
Вильма покачала голубоволосой головой.
– Если только не произойдет какого-нибудь чуда, в эту пятницу Стюарт-хауз сровняют с землей.
Я с трудом сглотнула застрявший в горле комок, с ужасом думая, как я скажу об этом Виктории.
– Какого рода чудо?
Вильма пожала плечами.