В каюте «Теплотехника» было холодно и сыро, мы сидели не сняв плащей и ожидали прихода капитанов. «Их много будет, — пообещала Рая. — Спят, наверно. Старые». И тут же возвращалась к тому времени, когда в первый год войны она приехала сюда «совсем маленькой» — не было шестнадцати. «Эвакуировалась, думала, на три месяца, а получилось на всю жизнь... Я татарка, мне их язык легкий», — говорила она про узбеков. И вот пятнадцать лет она плавала по Амударье, и сейчас на маленьком «Теплотехнике» плыла в своей привычной должности — поваром.
Мы глядели в иллюминаторы. Тихие струи дождя без шелеста — и это казалось странным — падали с неба и исчезали в реке. Вода брала в себя воду ненасытно и жадно. Все вокруг словно застыло, решив, что это состояние и есть самое лучшее. Лишь облака, как старую скатерть, кто-то все время стягивал, таща их с севера на юг, и не мог стянуть совсем. И еще на пристани совершалось что-то загадочное: люди железными сетями ловят берег... Там, где они прошли, берега обложены камнями, поверх них натянуты металлические сети: проволока толщиной в мизинец плотно оплетает камни, и они топорщатся сквозь сеть грубо и будто бы вечно. Но над всем этим дух Турткуля.
По всей Амударье нет человека, который бы не слышал о городе Турткуле, но до сих пор нет людей, которых бы этот рассказ не интересовал — это завораживающий дух трагедии.
Город стоял на правом берегу, но не подходил к реке близко, как и все города на Амударье, где берег не каменистый. «Сумасшедшая» сама пошла на него. Больше десяти лет она шла точно на город: не заливала его, не топила, не было явной катастрофы — она просто выгрызала берег, вылизывая его снизу своим мокрым коричневым языком, — и берег падал и падал... В этом слепом действии воды одновременно были и бездушность и зловещий, прямо живой замысел, потому что, как только город был смыт, река словно забыла, что у нее есть этот берег, и кинулась на противоположный.
Вот почему промокшие люди у пристани железными сетями ловят свой берег...
Первый капитан появился неожиданно. Кто-то спускался в каюту, мы это слышали, и тут же из-за плеча вошедшего вынырнула Рая: «Самый главный капитан!»
Оба рассмеялись. «Хусейн, механик», — представился он.
— Еще два капитана! — крикнула сверху Рая. — Идут!
Едва взглянув на пришедших, следовало безоговорочно принять терминологию Раи: это был «рыжий капитан» — Гяндзя (светловолосые узбеки редкость), и за ним в полной капитанской форме шел «старый капитан» Курбан.
Мы отвалили.
Такое количество капитанов («С тремя все меляки будут наши», — не замедлила проворчать Рая) было не случайным. После полной воды рейс «Теплотехника» открывал сезон на Амударье, задача же первых рейсов по многолетней традиции заключалась в том, чтобы идти и видеть, куда в этом году кинулась река: надо было нащупать ее новое русло, и ни у кого не было сомнения, что оно совсем другое, чем в прошлые годы.