Самая сложная и трудоемкая работа — роспись красками. Из тысячи работников мануфактуры почти половина — художники. Под рукой художника, вооруженной тонкой кисточкой, лежит кожаная подушечка. Подушечка — давнишнее приспособление мейсенцев: чтобы не уставала рука, не дрожала, делала точные, идеальные штрихи. Второе их приспособление — маленький деревянный кружочек на шпеньке: вместе с кружочком удобней поворачивать чашку и расписывать ее со всех сторон.
На роспись одной вазы у мастера уходит примерно 120 часов. Есть на мануфактуре мастера-художники и формовщики, которые могут повторить любой из самых прославленных образцов прошлого, например «Лебединый сервиз» Кендлера (а в нем больше двух тысяч предметов!). Могут они сделать и то, что старым мастерам было технически недоступно. В кабинете директора я видел «Сикстинскую мадонну». Все краски Рафаэля мейсенские мастера точно перенесли с полотна на фарфор. Однако это было далеко даже не полдела. После обжига, во время которого разные краски ведут себя по-разному, могло произойти искажение цвета, но — и в этом секрет саксонских мастеров — после обжига фарфоровая копия мадонны оказалась почти неотличима от оригинала. Только краски ее вечны...
Не потускнели краски на первых вазах, сделанных в Мейсене двести пятьдесят лет назад. Они все такие же яркие и живые, как и краски на только что созданных вазах, чашках, сервизах, на которых скрестились синие саксонские мечи...
Л. Степанов, собкор «Известий» в Берлине для «Вокруг света»
Лоренс Ван Дер Пост. В «Вороньем гнезде»
Отрывок из повести «Охотник и кит»
Пошатываясь, я (первый раз в своей жизни!) вышел на палубу, на яркий солнечный свет, и от этого внезапного света громко чихнул. И, как бы в ответ, за грот-люком тотчас раздался негромкий голос:
— Тутука, нкосан, тутука! (Будь здоров, юный вождь, расти большой!)
Это было традиционное африканское приветствие
Кочегар Млангени — огромный черный соотечественник мой — сидел прямо на палубе, прислонившись широкой спиной к борту судна и вытянув в стороны свои длинные ноги, а на теплом от солнца золотистом бочонке перед ним стояла кружка с дымящимся кофе и большая тарелка, уложенная ломтями хлеба с маслом и желтым сыром.
— Садись рядом, нкосан. — Млангени обеими руками протянул мне тарелку с бутербродами.
Я подошел и сел рядом с ним, сказав, что уже завтракал.
Едва я это сказал, как раздался сердитый окрик Ларсена, обращенный к «вороньему гнезду» (1 По виду «воронье гнездо» напоминает большую бочку или трубу, сверху оно открыто, но снабжено боковым щитком, которым можно заслоняться от ветра во время шторма. Бочку эту устанавливают на самой верхушке мачты, так что забираться в нее приходится через узенький люк в днище. (Г. Мелвилл, Моби Дик.)). Сразу появился матрос у мачты и начал спешно взбираться по вантам в «воронье гнездо».