Таким образом, вполне возможно, что из тех троих на фотографии один врач, другой психолог. И итогом их путешествия будет, например, статья: «Адаптационная работа человеческого организма в Арктике в условиях изоляции и полярной ночи»...
И все-таки романтический, пионерный период освоения Севера миновал. Миновал как-то неожиданно быстро даже для людей, которые сами были первопроходцами. Там, где всего лет пятнадцать-двадцать назад стояли их палатки и наспех срубленные зимовья, выросли промышленные поселки с населением в тысячи и десятки тысяч человек. В условиях Крайнего Севера такой поселок очень сложный социальный организм. Здесь и те самые первопроходцы, что ставили первые палатки, и те, кто приехал в поселок позже, но до этого много лет проработал в таком же северном поселке. Они ветераны, для них скорее будет проблемой отвыкать от Севера, чем привыкать к нему. Здесь и те, кто работает на Севере лет по пять-десять, тоже довольно стабильная группа. Наконец, те, кто не так давно прибыл с материка, никогда прежде не видав Севера.
Одни из них ехали с твердым намерением работать, для других же цель была прежде всего покинуть родные места (результат семейных, трудовых, правовых и прочих конфликтов), забраться куда подальше, куда глаза глядят. Кто-то приехал с семьей или уже здесь обзавелся ею, и детишки растут, коренные северяне, а у кого-то семья осталась на материке. Один москвич, другой иркутянин — это тоже имеет значение.
А кроме того, масса других факторов: новые формы и принципы организации труда, может быть, и вынужденная перемена специальности, затруднения с жильем и прочая бытовая неустроенность, непривычные нормы общения с людьми, даже непривычные пропорции городского и природного ландшафта — все это в дополнение к климату тоже экстремальные условия. И главная роль в освоении, обживании Севера принадлежит сейчас вот таким поселкам, таким коллективам. Поэтому и первая задача психологов, демографов, психогигиенистов — изучение закономерностей, действующих в таких относительно больших группах населения, изучение адаптации человека к северной природе не наедине с ней, а в условиях поселка и города.
img jpg="jpg" p=""/
<="">
«Никто не приезжает на Север с намерением остаться здесь навсегда, — сказал мне один магаданский специалист, давно занимающийся проблемами народонаселения и трудовых ресурсов. — Но многие остаются. Необходимо, чтобы их было больше, а для этого им надо помочь».
Но что значит помочь людям закрепиться на Севере?
Это значит создать для них условия не только подобные тем, в каких они жили раньше, но в некоторых отношениях и лучшие. Чтобы компенсировать то, чего устранить нельзя: суровый климат, удаленность от центральных районов и т. д. Сейчас, например, заходишь в квартиру северянина в новом блочном или крупнопанельном доме и не подумав, хвалишь: «Совсем как на материке!» А жилье северянину, безусловно, нужно лучшее, чем на материке. В крохотной его передней зимой такое обилие шуб, унтов, валенок, меховых брюк, что еле протиснешься. Вдобавок к водяному отоплению на кухне у него плита, значит нужно где-то хранить дрова и уголь. Продукты он привык закупать оптом — в другой раз можно и не достать, или погода такая, что идти не захочешь, — их тоже где-то нужно держать. Так появляется напротив современного дома шеренга дощатых сараев... Если в тихую погоду форточку в квартире открыть, то в пургу можно и не закрыть — лучше уж заклеить окна, замазать с осени наглухо. Нужно проветрить — открывают дверь на лестницу. Открыл и сосед — растекаются по подъезду, перемешиваются запахи кухонь. Вот вам и романтика!