- Оставаться здесь нам нет смысла, - продолжал Полянцев. - Пока есть возможность выйти даже без боя, ночь нам поможет. Предлагаю: собраться в кулак и колонной двигаться в направлении Костюковичи - Сураж. Предварительные распоряжения я отработал. Разрешите карту.
- Сураж? - не понял полковник Смолин. - Да вы что, капитан, драпать собираетесь до Суража? Эх, комиссар не слышит, он бы вам сказал...
- Я показал только направление возможного отхода полка, товарищ полковник. Но обстановка складывается так, что нам придется отходить действительно на десятки километров, и именно на юг.
Полковник Смолин задумался: "Что он такое говорит... Как это складывается обстановка, что на десятки километров собрался отходить? Мы же наступаем! - но вспомнил сегодняшние бои с танками, без всякого предупреждения уход пехоты и с ужасом подумал: "А если за нами пустота и никаких наших частей нет? Это опять окружение?"
"ОПЯТЬ МЫ ОТХОДИМ, ТОВАРИЩ..."
Командир 45-го стрелкового корпуса Магон, все еще носивший старое звание комдива и не знавший еще, да так и не узнавший, что ему присвоено звание генерала и он награжден орденом Красного Знамени, в день прорыва через боевые порядки корпуса немецких танков находился в 132-й стрелковой дивизии. Когда из штаба армии ему доставили приказ на отход, он ему просто не поверил: "Наверное, ваши радисты с немцами разговаривали - отходить сразу на сто километров!" - сказал он своему начальнику связи.
В первые часы наступления немцев Магону казалось, что это всего лишь их сильные контратаки: его корпус все еще в состоянии наступления. Гитлеровцы вклинились в трех-четырех местах километров на пять-десять в каждом, но это еще не казалось настолько опасным, чтобы отходить, причем сразу на сто километров. Никаких сведений в штаб армии, которые могли бы вызвать такой приказ, Магон не давал. У него и до этого были поводы подозревать нового командующего не только в нерасторопности и неуверенности, поэтому приказу по радио на отход корпуса он не поверил, потребовал подтвердить его письменно.
К вечеру второго дня наступления гитлеровцев Магон узнал, что их танки уже в Родне и южнее, то есть фронт прорван на 20-25 километров. Надвигалась катастрофа. Теперь, когда управление корпусом изнутри было нарушено, Магон этот отлично понимал. Каким-то чудом ему удалось связаться по радио со своим начальником штаба полковником Ивашечкиным, который, к счастью, избежал окружения.
Ивашечкин доложил, что у него под рукой против двух дивизий противника - танковой и моторизованной - только крайне ослабленные танковая дивизия Бахарова и кавалерийская Кулиева.