- Александров? К замполиту.
Замполит 624-го стрелкового полка, а теперь и его командир Максим Никифорович Михеев, мрачного вида мужчина с тяжелым взглядом серых маленьких глаз, сидел у себя в блиндаже и тоже писал политдонесение, в политотдел дивизии.
- Андрей? Готово? Ну-ка, покажи, - углубился он в поданный Александровым лист бумаги.
- Маловато написал. Сам-то сколько немцев убил?
- Семь.
- Из винтовки? Даешь... - недоверчиво протянул Михеев, думая, что надо бы вставить в политдонесение и строчку про Александрова: парень несколько раз поднимал роту в контратаку и вообще действовал добросовестно. В полку многие комсомольцы знали Александрова, как секретаря Арзамасского райкома комсомола.
Михеев задумался, а потом медленным угловатым почерком дописал: "Парторг полка Тарасов с небольшой группой бойцов уничтожил два пулеметных расчета, устроил засаду на дороге и забросал гранатами три автомашины с пехотой противника". Оторвал уставшие глаза от бумаги, подумал еще немного и написал про Александрова, потом, долго вспоминая фамилию, добавил: "Лейтенант Новиков, командир минвзвода, когда все расчеты вышли из строя, один вел огонь из двух минометов, перебегая от одного к другому. Заставил залечь перешедший в атаку немецкий батальон, а потом обратил его в бегство". "Могут не поверить, - подумал Михеев, - чтобы один человек и отбил атаку батальона". Но решил оставить все, как есть. "Написать еще про артиллеристов, действовали отлично, дерзко, чувствуется выучка". И, вспомнив, что погиб начальник артиллерии полка старший лейтенант Мозговой, отличный и смелый парень, вздохнул и задумался: "Потери, потери... Слишком много для первого дня. Козлова нет, Лебедева нет, Фроленков выбыл, и хорошо еще, если довезут до госпиталя и на немцев не наткнется... Командиров рот убило троих. Третий батальон вообще с концами...".
Лейтенант Лукьян Корнилин, обойдя роты своего батальона и лично собрав все сведения для составления боевого донесения, сидел, не зная, с чего начинать писать. Никак не укладывалось в голове, что потери за один день боя составили 60 процентов. Собственными глазами видел он 13 подбитых немецких танков, несколько автомашин, трупы гитлеровцев, которых, по данным ротных, набиралось около сотни, но чувство тяжести от своих потерь не проходило.
- Товарищ лейтенант, - вывел его из оцепенения голос. Корнилин узнал лейтенанта Дзешковича, командира минометной роты.
- Лукьян, мы с ребятами ходили немецкие танки смотреть, - Дзешкович говорил громче обычного, потому что наорался за день и оглох от выстрелов. К ближнему только стали подходить, как стеганет с заднего по броне - полчаса в канаве пролежали. Но потом все же сползали, посмотрели. Вот, взгляни, что нашли, - Дзешкович открыл чемоданчик. - Все женское - платья, платки. И даже бутылка наша - "Рябиновая". Не танк, а передвижной склад с ворованным барахлом. Видно, где-то грабанули наш магазин. И письмо было, неотправленное, Шехтель перевел.