В Сантьяго мы попытались выяснить что-нибудь более определенное о статусе заключенных режима Пиночета. Но пресс-секретарь хунты Федерико Виялобис изъяснялся весьма туманно:
— «Состояние внутренней войны», в котором мы находимся, дает нашим органам власти право перемещать людей из одного места в другое. Люди, которых это коснулось, являются задержанными, а не заключенными...
— Господин секретарь, не можете ли вы сказать, почему хунта не разрешает представителям общественности посещать лагеря заключенных?
— Вы имеете в виду, почему людям не разрешается навещать задержанных? Полагаю, это продиктовано соображениями гуманного характера. Ведь так неприятно видеть человеческое существо, которое страдает! Мне отнюдь не улыбается выставлять напоказ людей в незавидном положении арестантов. Я считаю, это было бы оскорблением их человеческого достоинства...
Большего цинизма, чем эта «забота» о человеческом достоинстве, нельзя придумать! Поправ все человеческие права, люди хунты пытали и убивали десятки тысяч людей, набивали эшелон за эшелоном заключенными, разбивали семьи, отрывали отцов и матерей от детей, разлучали сыновей и дочерей с родителями. И после всего этого глашатай хунты осмеливается разглагольствовать о человеческом достоинстве! Нас глубоко взволновала встреча в Писагуа с группой женщин, в основном молодых, в расцвете сил, которые были брошены в лагерь просто по подозрению, на всякий случай. И что особенно показательно, все они держались спокойно, с поразительным самообладанием, не утратив своего достоинства.
— С каких пор вы здесь, сеньорита?
— С 22 декабря.
— Состояли вы в какой-либо партии?
— Нет.
— Как вы полагаете, сколько вам еще придется здесь пробыть?
— Понятия не имею...
— Назовите, пожалуйста, ваше имя?
— Надя Карейа.
— С какого времени вы здесь?
— С 6 декабря.
— Являетесь вы членом какой-либо партии?
— Да, членом коммунистической партии.
...Леонора Альварес Рейес, ни в какой партии не состояла, в лагере с 23 ноября.
— Как долго вам предстоит сидеть в лагере?
— Столько, сколько прикажет комендант.
...Инес Сифуэнтес Кастро, сочувствующая, в заключении третий месяц.
— Как вы думаете, когда вас освободят?
— Не знаю, сеньор.
...Патрисиа Пасарро Лательер доставлена в лагерь 15 ноября 1973 года, единственной организацией, в которой она состояла, был левый студенческий союз...
«Лечь!» — «Встать!» — «Лечь!» — «Встать!»
Каменистая площадка у подножия крутого скалистого Склона. Группа обнаженных по пояс заключенных. Командует длинный как жердь фельдфебель с автоматом. Сопровождающий нас офицер разрешает снимать эту группу только издали; запись на магнитофон отпадает. Перед нами сплошь молодые люди; позднее нам становится известно, что это юные коммунисты и социалисты, которых должны «перевоспитать» военная муштра и солдатские песни о счастье умереть за отчизну.