— Корсика сам мне это сказал…
— Корсика ничего вам не сказал. Он мёртв. Сегодня его труп выловили из реки. Мы обнаружили пятна крови в прачечной «Рицхэмптона» и кровь в шахте для грязного белья.
— Это был граф Гамбион де Фонти. Он не Валенто Корсика. Это была подсадная утка, его наняли, чтобы сбить со следа Толстяка Ковентри.
— Который замыслил украсть Рембрандта? Знаю. Вы уже говорили. Значит, он заявляется в Нью-Йорк с четырьмя бандитами, чтобы украсть, возможно, самую дорогую картину в мире. Зачем? Для кого? Объясните! — Он глубоко вздохнул и продолжал уже мягче: — Я тут повысил голос. Это может быть истолковано как попытка запугать свидетеля. Я этого и в мыслях не держал. Почему вы мне об этом не напомнили, Харви?
— Не хотел сердить вас, лейтенант.
— Не хотели меня сердить? У вас такое мягкое сердце или вы что-то задумали? — Обернувшись к Келли, он распорядился: — Приведите девушку.
— Которую?
— Демпси. Со второй обращаться помягче. Она дочь Э. К. Брендона. Вот два доллара. Если она опять хочет есть, принесите еды. Что она делает?
— Заполняет анкету для компьютерного теста на совместимость.
— Понятно. Пусть мне сообщат, если она совсем разволнуется. На худой конец, отошлём её домой.
— Она не хочет домой, — смущённо сказал Келли.
— У них квартира в двадцать с лишним комнат на Парк-авеню, но она туда не хочет.
— Ладно, ведите эту самую Демпси. А что касается второй… Мало ли чего она там не хочет. Давайте обратно мои доллары. — Келли вернул ему две бумажки, и Ротшильд сказал: — Ведите сюда Демпси, а вторую сию же минуту отправьте домой.
— Она не хочет.
— Мало ли чего она там не хочет. Я вот не хочу, чтобы она здесь ошивалась.
— Но уже заполночь.
— Келли, отправьте её домой.
Келли вышел из комнаты, а Ротшильд раздражённо сказал мне:
— Вы только полюбуйтесь, в какое положение вы меня поставили, Харви. У меня достаточно оснований выдвинуть против вас обвинение. Но вы не убивали этих ковбоев. Я это точно знаю — и не могу доказать. И вы тоже не докажете, даже если наймёте лучшего на земле адвоката. Вы лжёте со скоростью миля в минуту, и я хотел бы навесить на вас кое-что тяжёлое, но это уж слишком великая ноша. А потому знаете, что я сделаю?
— Что же?
— Ну и хитрец!
— Я сказал только два слова: «что же».
— Помолчите. Мне придётся обставить это как самозащиту. Я вынужден сделать из вас героя. Харви Крим выступает на защиту закона и порядка и убивает двух страшных головорезов из Техаса. Завтра вы станете самым известным человеком в городе. И всё это должен буду сделать я!
— Спасибо, — коротко отозвался я, — но я не хочу такой славы. Я противник насилия.