— 0,4... 0,5... 0,55 метра, — кричал Юсуф.
По мере того как он приближался к стремнине, ему становилось труднее. Стоя лицом против течения, он медленно передвигал левую ногу, а потом, чувствуя, что нога стоит надежно, подтягивал правую. И так метр за метром. На середине реки его залило чуть ли не по пояс, и я усомнился было в том, что дальнейшая работа возможна, но глубина стала уменьшаться.
— Ну как? — крикнул я Юсуфу, когда он выбрался на противоположный берег.
— Все в порядке! — донеслось сквозь шум реки.
Юсуф быстро стянул сапоги, вылил из них воду, растер закоченевшие ноги и двинулся в обратный путь. Теперь он втыкает рейку с насаженной на нее вертушкой. Эта работа еще сложней, так как нужно упереть наметку в дно и не дать ей сдвинуться с места. Но Юсуф уже освоился — все делает быстро и хорошо.
Наш небольшой отряд уходит вниз по течению реки Бартанг, к ручью Хурмо-Хёц, где будет стоять очередной лагерь. Каждый несет свой рюкзак, а на осла навьючены палатки и спальники. Говорят, что, прежде чем проложить новую тропу, памирцы пускают вперед осла. Где он проходит, там и натаптывается тропа. Если это так, то на Хурмо-Хец ослы проложили себе путь не из легких. Даже не верится, что животное с грузом может пройти здесь. Но другой дороги нет.
На вопрос, каково расстояние до ручья Хурмо-Хец, наш погонщик, житель близлежащего кишлака, ответил:
— Три или восемь.
И, как ни странно, он был прав. По карте это километра три-четыре, а по тропе? Ведь она идет зигзагами, то вверх, то вниз.
Мы идем по Усойскому завалу. Хаотическое нагромождение камней. Ботинки не держатся на осыпи и скользят. Рюкзак наваливается сзади и тянет вперед. Выручает ледоруб, который используем как тормоз. В некоторых местах осла приходится развьючивать: животное не может перешагнуть через большие валуны, или же спальники мешают протиснуться в каменную щель.
Снизу доносится грохот Бартанга, он почти белый от пены. Солнце палит нещадно, хочется пить. Погонщик просит нас подождать, а сам куда-то уходит. Через несколько минут возвращается с чайником, заполненным доверху кусочками чистого льда. Привал. Мы не скрываем радости.
Наконец высшая точка завала. Дальше — спуск к Хурмо-Хец...
Дни, похожие один на другой, летят быстро. Каждый из них до краев наполнен работой: измерение расходов воды, промеры глубин, нивелировка, описание верховьев, обработка полученных данных — в общем, все то, ив чего складываются будни гидролога в поле. И все-таки приятно сознавать, что до тебя здесь, быть может, еще никто не работал.